О Суворове, Кутузове, Жукове и остальных…

Под «остальными» следует понимать три категории людей, так или иначе относящихся к носителям форменной одежды:

1. Те, кто пытается им подражать, но не может.

2. Те, кто может подражать, но не хочет.

3. Те, кто никогда не слышал или не хочет слышать про этих людей, точнее – про первых двух.

При этом:

а) стать военным у нас может практически каждый.

б) стать хорошим военным – только тот, у кого есть соответствующие способности.

в) стать генералом может либо родственник генерала, либо очень близкий человек. Или надо ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ понравиться тому, чья подпись всегда стоит под присвоением генеральского звания.

Также очевидно, что пункт «б» никакого отношения ни к соседним, ни к предыдущим пунктам не имеет.

То есть в нашей армии можно стать и хорошим военным, и генералом. Но пути это разные и практически никогда не совпадающие. Как и результаты. Первый заканчивает службу капитаном в дальнем гарнизоне либо демобилизованным рядовым (реже – сержантом). Второй – уходит на генеральскую пенсию с государственными квартирой, машиной, пайком и ещё бог-весть какими благами. У первого кроме взысканий никаких наград нет. У второго грудь полна такими наградами, что никакой Эзоп не сможет вразумительно объяснить их появление. Тут не только многочисленным звёздам Героя, но и медали Матери-Героини удивляться не приходится. Дали – значит, заслужил.

Из нашей заглавной троицы меньше всего шансов стать военным было у Суворова. Александр Васильевич был, выражаясь современным языком, негодным к строевой службе. Его здоровье сулило ему крайне унылое будущее и скорый конец. Первое сражение юный Суворов дал своим болезням. И победил. Без врачей, фитнес-тренеров, йоги и прочей современной атрибутики. То, что если пациент хочет жить, то медицина бессильна, открыл, пожалуй, ещё Суворов.

На службу он поступил в 12 лет (по некоторым источникам – в 15) в лейб-гвардии Семёновский полк. Такая практика тогда широко применялась. Дети большей частью реальной военной службы не несли, а «стаж», необходимый для присвоения офицерского звания накапливался. Конечно, Суворову в определённом смысле «повезло». Он был дворянином и сыном генерала-аншефа (аналог нашего генерала армии) Василия Ивановича Суворова. Мало того, отец был крестником самого Петра Великого.

Вот, казалось, путь «в», если бы не одно «но». Суворов смог улучшить своё здоровье именно потому, что очень хотел стать военным. По этой причине он развивал не только тело, но и ум, чему способствовала обширная отцовская библиотека. Друг семьи, небезызвестный Абрам Ганнибал первым разглядел в Суворове военное дарование. Он-то и переубедил отца мальчика, уже, было, решившего сделать из него безымянного клерка.

Но, похоже, поступлением на службу отцовская протекция и ограничилась. Первое офицерское звание при переводе из гвардии Суворов получил в двадцать четыре года. В тридцать один год после трёх лет участия в боевых действиях он всё ещё майор. Свой первый полк он получит под командование на следующий год – год коронации Екатерины Великой. Его полк будет во время коронации нести караульную службу в Петербурге. Встреча с императрицей круто меняет его судьбу. «Это первое свидание проложило мне путь к славе…» – написал Суворов сзади на подаренном ему портрете. Генералом он станет через восемь лет.

Победы Суворова завораживают. Почти во всех его битвах противник превосходит его войска. Под Рымником – в четыре раза. «Неприступный» Измаил он берёт штурмом, имея на пять тысяч меньше войск, чем оборонявшийся гарнизон. Французский маршал Андре Массена сказал: «Я отдал бы все свои победы за один Швейцарский поход Суворова».

Несмотря на звание (чин) генералиссимуса, Суворов, тем не менее, был на самом деле всего лишь очень успешным корпусным командиром, так как более крупным соединением войск на поле боя ему командовать не приходилось. Под тем же Рымником в его распоряжении были две дивизии (здесь и дальше – по современным меркам), под Измаилом – три. Альпы Суворов переходил с одной дивизией. Но этот факт никак не умаляет талантов Суворова, которые подтверждены его шестьюдесятью победами. Суворов был эрудирован, знал восемь языков, писал стихи.  Сравниться с ним хотя бы по трём последним достоинствам – уже задача для многих невыполнимая.

Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов в отличие от Суворова был князем по рождению. Но проблем со здоровьем в детстве не имел. Путь к службе был ему открыт. И примерно в том же возрасте, что и Суворов, он поступает в артиллерийскую школу, где преподавал его отец, генерал-поручик Илларион Матвеевич. Офицером становится в шестнадцать (по другим источникам – в четырнадцать лет). Через год уже капитан и командир роты в том самом Астраханском полку, командование над которым только что получил новоиспечённый полковник Суворов.

У Кутузова тоже не заладились отношения с Потёмкиным, как и у Суворова. Фаворита Екатерины он называл «храбрым не умом, а сердцем». За что, как и Суворов, имел много проблем. Почти в сорок лет Кутузов стал генералом. Судьба часто сводила его с Суворовым и оставляла в тени командира. Кутузов демонстрировал личную храбрость, но собственный полководческий дар пока демонстрировали другие. Первую свою крупную, но не совсем «личную» победу одержал только под конец войны с Турцией. После этого привлекался к дипломатической работе. Памятуя о Потёмкине, больше не портил отношения с фаворитами Екатерины. Сохранил влияние при Павле I, за что потом оказался в опале у его сына Александра I.

В 1805 году в Австрии командует двумя армиями, хотя по численности это всё тот же современный корпус. Столкнувшись с превосходящими силами Наполеона, эффективно применяет стратегическое отступление. Однако шанс окончить кампанию под Аустерлицем был упущен. Считается, что вина за поражение полностью лежит на Александре I. Но следует отметить, что Кутузов был не только военным, но политиком и дипломатом. Вполне возможно, что он сознательно допустил это поражение на «чужой» земле, на что были свои причины, которые заслуживают отдельной статьи.

Позже приёмы стратегического отступления Кутузов применяет не раз. Во всех случаях оно приводит к изматыванию противника и «шахматному» признанию поражения, то есть без фактического генерального сражения.

На начало кампании 1812 года русская армия была меньше французской в четыре раза. Главная сложность состояла в том, что Наполеон владел инициативой и пытался навязать генеральное сражение, шансов победить в котором у русских не было. Кроме того, это сражение привело бы к катастрофическим и невосполнимым потерям и, как следствие, – к поражению в войне.

Действия русских как до назначения Кутузова командующим, так уже и при нём, были направлены, в первую очередь, на сохранение армии. Ошибки Александра I, знавшего о силах Наполеона, и имевшего возможность сделать вывод о его планах, но не сделавшего ничего путного для подготовки к войне, привели к тому, что для победы над Наполеоном пришлось сжечь Москву. Кутузов не бежал. Он исправлял ошибки. При этом, да, население страны в оккупированной части стало или пресловутым «живым щитом» или сакральной жертвой. Это – кто как понимает. Но армию в этом винить нельзя. Это уже были операции фронтового масштаба. И перехватывание инициативы суворовским приёмом могло вылиться в авантюру. А расплачиваться за неё пришлось бы мирным жителям СВОЕЙ страны.

Налицо отличия двух военачальников. Суворов – генерал «Вперёд». Кутузов – генерал «Вперёд Через Назад». Суворов – «бей, коли, не давай опомниться». Кутузов – «будет враг лошадиное мясо жрать (мы его не победим, мы его обманем)».

Георгий Константинович Жуков явно не учился ни у одного из них. Крестьянин из калужской деревни, освоивший ремесло скорняка, был мобилизован в кавалерию в девятнадцать лет. За время службы в русской императорской армии получил два георгиевских креста. Считается, что через год Жуков дослужился до младшего унтер-офицера (младшего сержанта). Странно, хотя всё это пишется с его слов. Кавалерист должен был бы называться вахмистром, но не суть.

В революцию и полковой комитет Жуков попадает без военного образования, фактически после «сержантской учебки». В Гражданскую войну рядовой красноармеец. После ранения проходит первое обучение и становится командиром взвода (аналог лейтенанта). На этот момент ему уже двадцать четыре года. Как и Суворов с Кутузовым, участвовал (вместе с Тухачевским) в подавлении народного (в данном случае – антибольшевистского) восстания. Через два года вступил в командование полком. В Гражданскую войну такое «продвижение» случалось довольно часто.

Ещё через семь лет после окончания курсов высшего командующего состава РККА фактически перешёл на «генеральские» должности. Командовал бригадой, а потом дивизией под началом сначала Рокоссовского, а потом – Уборевича.

«Звёздный» час сорокатрёхлетнего Жукова случается в 1939 году в Монголии. Основывающаяся на силах пятьдесят седьмого особого корпуса группировка под командованием Жукова превосходит шестую японскую армию по живой силе в два раз, по танкам – официально в три раза (хотя этот соотношение не точное. Советский Союз имел 498 танков и 396 бронемашин, а Япония всего 120 танков и бронемашин вместе взятых. То есть фактически «по бортам» превосходство превышало семь раз). Удаётся создать преимущество и в воздухе при примерном равенстве количества машин. Жуков вводит железную дисциплину, для чего применяет внесудебные разбирательства с подчинёнными вплоть до применения «высшей» меры. И это при отсутствии реального военного положения. Некоторые источники говорят о шестистах приговорённых. Другие источники утверждают, что все «приговоры» позже были отменены.

Потеряв порядка двух дивизий и больше половины от общего числа танков, Жуков фактически за три дня окружает японцев и со временем принуждает их сдаться. Сам Жуков оценивает советско-монгольские и японские потери примерно одинаковыми. Однако, по японским оценкам, безвозвратные потери Квантунской группировки были втрое меньше. Впрочем, и наши потери, как показали последние исследования, существенно ниже тех, что называл Жуков. Неужели он данные брал «с потолка»? Командующий всё-таки…

За победу при Халхин-Голе ещё незадолго до этого мало кому известный Жуков попадает в фавор к Сталину. Получает первую звезду Героя Советского Союза. Через год при переаттестации из комкоров сразу перепрыгивает в генералы армии. Хотя очень многие корпусные командиры тогда получили звание генерал-майора, что сразу на три ступени ниже. Просто головокружительный карьерный взлёт!

Вероятно, с тех пор Жуков сделал вывод о том, что залогом удачного наступления является численное превосходство, что и практиковал во всех своих последующих битвах кроме московской. Весь боевой путь «маршала Победы» подробно описывается в его «воспоминаниях и размышлениях», в которых он предстаёт жёстким военачальником, позволявшим себе спорить с самим Сталиным. Ржевская «отвлекающая» от сталинградского направления операция Жукова «Марс», которая принесла более миллиона убитых, там явно не в чести. И вообще все эти воспоминания изложены так, что они вряд ли принадлежат Жукову (излагаются искажённые факты, о которых сам Жуков не мог не знать или забыть), хотя и превозносят его до небес во всех фронтовых операциях, даже в тех, в которых он не участвовал.

«Воспоминания и размышления» впервые вышли в полном виде 1969 году. До этого они многократно рецензировались и редактировались. Существует теория, что «воспоминания и размышления» являются «каноническими» мемуарами о войне. Все другие воспоминания не имели права им противоречить. Иначе они не имели шанса увидеть свет. Связано это было с тем, что советское руководство и военное командование допустило огромные просчёты, которые едва не привели к поражению Советского Союза в 1941 году. Попытка свалить вину за них на таких, как генерал армии Д.Г. Павлов, ещё в 1941 году выглядела неубедительно.

И пока были живы те, кто имел к этой трагедии непосредственное касательство, включая Жукова, который на момент начала войны был начальником Генерального штаба, требовалось создать более или менее стройную теорию, отводящую от них подозрения о вине в поражениях, в первую очередь, первых периодов войны и в колоссальных потерях Советского Союза.

В чём отличие Жукова от Суворова и Кутузова, кроме происхождения? Он – генерал «Задавлю (В Смысле – Всех)». Он готов наносить удары – было бы чем. Готов ручаться, что за рымникскую операцию Суворова (двадцать пять тысяч против ста тысяч) или за штурм Измаила (тридцать тысяч против тридцати пяти) Жуков просо не взялся бы. Потери наступающих в поле – три к одному с обороняющимися. Потери в наступлении на сильно укреплённый район (крепость) – шесть к одному. Чтобы перемолоть сто тысяч Юсуф-паши Жукову понадобилось бы не менее трёхсот тысяч. Для взятия Измаила не менее двухсот десяти тысяч. И современная военная наука его поддержала бы.

А Суворов под Рымником потерял менее одной тысячи против двадцати тысяч полностью деморализованных турок. Жуков не применяет суворовский наскок. Не выходят у него и стратегические отступления Кутузова. Жуков давит массой, и это становится новым «каноном», который начинают преподавать в военных училищах.

Вкратце это выглядит так: наскок – опасно (можно, но осторожно и недолго); отход – плохо, но иногда можно (и нужно); масса – хорошо. Немцы одержали большинство побед в Европе, именно демонстрируя своё превосходство. Их противник, видя бесперспективность сопротивления, сдавался без боя или почти без боя. Мы победили немцев, наплевав на все бесперспективности вместе взятые, но в результате начали копировать их тактику.

Суворов говорил, что настоящий полководец побеждает противника, не доходя до него. Но он имел в виду другое. Страх должна внушать не численность войск. Сам Суворов только дважды имел численное преимущество. Настоящий полководец, согласно Суворову, «просчитывает» победу ещё до соприкосновения с противником, то есть ещё до демонстрации своих сил. А когда соприкосновение происходит, грамотно просчитанная операция вынуждает противника действовать по твоему сценарию, когда противник своими руками заводит себя в расставленную тобой ловушку. Это возможно, только когда ты владеешь инициативой. В пассивной обороне это не работает или почти не работает.

Жуков в своём наследии напутствует, что операция должна быть проработана и отработана. Но его метод не суворовский от слова «совсем». «Расчёт» операции проводится именно в создании достаточного численного превосходства на направлении главного удара. Отработка операции ограничивается именно взаимодействием войск во время этого удара. То есть у тебя есть энное количество войск и его надо, экономически говоря, «освоить». Чтобы никто не филонил, и удар не ослабевал. Дезориентировать противника, конечно, можно, но примитивно, «без изысков»: намекнуть на удар в одном месте, а ударить в другом. Это совсем не кутузовский «обман», когда неприятеля побуждают к действию, которое он сам считает ведущим к победе, а на деле оно ведёт к поражению. Причём даже без «генерального сражения».

Увы, жуковские технологии сомнениям не подвергаются (Как же? Маршал Победы!) и преподаются курсантам и слушателям академий чуть ли не в «первозданном» виде. В результате это кто-то учит, а кто-то нет. Кто-то обретает хоть какие-то знания, а кто-то (кто прогуливает занятия), не обретает ничего, кроме венерических рисков. Жуковские операции знать, безусловно, надо. Они – часть военной науки. Но к военному искусству в большей части относятся именно в виде пособий, «как не надо делать».

То есть кого мы имеем в лице выпускников наших военных училищ и академий? Тех, кто умеет воевать по-жуковски и тех, кто воевать вообще не умеет. А это, согласно началу статьи, варианты 1 и 3.

Вариант 2 – это «махровые» и циничные прагматики. Можно, конечно, пойти в библиотеку и почитать старые книги. Можно и «науку побеждать» в руки взять. Вот только её, как и библию, чтобы правильно читать, надо особый настрой иметь. Иначе она уже на втором абзаце оскомину вызывает. А ведь вещь великая! И многие современные проблемы объясняет. Причём не только военные, но и житейские. Но если за это не поставят оценку, не доплатят премию, не дадут дополнительный отпуск… Зачем? Зачем учить то, чего не учит никто?

Человек может хорошо уметь управляться с пожарным шлангом. Он знает, как далеко шагнули противопожарные технологии. Но, если он действительно профессионал, он должен знать, что огонь также опасен, как и сто, и тысячу лет назад. А также он должен знать, что может получиться так, что огонь будет, а шланга – нет. И тогда всё будет по старинке. И тогда, если он действительно профессионал, он должен не испугаться, правильно себя повести и избежать жертв.

В военном искусстве всё то же самое. Вооружения приросли ракетами и дронами, а опыт военных сражений даже тысячелетней давности, может оказаться полезен и сейчас. Особенно, если ты об это сражении знаешь, а твой противник – нет (прогулял урок по военной истории). За последние столетия военные теоретики не изобрели ничего нового. Гитлеровский (гудериановский) блицкриг – это глубокая операция В.К. Триандафиллова. Но взаимодействие родов войск применяет ещё персидский царь Дарий I за полтысячи лет до нашей эры. Его приёмы через пару столетий развил Александр Македонский.

Тактика ротных и батальонных тактических групп – это казачьи рейды по тылам, запомнившиеся ещё по атаману Платову или по гусарам Дениса Давыдова. Лучшая фронтовая операция – до сих пор брусиловский прорыв 1916 года. К.К. Рокоссовский повторил его в Белоруссии. А авангардная и арьергардная тактика П.И. Багратиона – прямые предшественницы специальных войсковых операций.

Поэтому отмахиваться от военной истории пожарным шлангом может только тот, кто не понимает самой её сути. Всё повторяется. Всё идёт по спирали. И даже в дебрях самых древних сражений можно найти ответы на самые современнейшие вопросы. Можно, если захотеть. Можно, если постараться. Можно, если ты действительно хочешь освоить науку побеждать.

Учись! Учись всегда! Даже у врага! Уважай врага! Знай врага! Без врага не будет победы! Возьми себе за пример героя! Наблюдай за ним, иди за ним, поравняйся с ним, обгони! Слава тебе!