КАТАЛОГ СТАТЕЙ.
Авто и Мото (2082)
Бизнес (6345)
Дом, семья, дети (4269)
Досуг и Юмор (674)
Еда (832)
Здоровье (3964)
Искусство (1676)
Компьютеры и Интернет (4285)
Мода, стиль (1655)
Наука (1634)
Образование (1346)
Общество (3045)
Окружающий мир (794)
Промышленноcть, оборудование (1974)
Связь (479)
Секс, любовь, отношения (960)
Спорт (935)
Справочная информация (270)
Страны, путешествия (1843)
Строительство и ремонт (7579)
Транспорт и логистика (467)
Датируют «Джоконду» - «После 1510 г.». «По манере исполнения пейзажа и складок одежд искусствоведы датируют это произведение приблизительно 1510 годом. Однако вполне возможно, что художник работал над портретом до самой смерти». Значит, художник мог приступить к работе и до 1510 года, а затем вносить изменения в пейзаж и складки одежды?
Нет оснований не верить красноречивому свидетельству Вазари о работе Леонардо над портретом Лизы Герардини, жены флорентийского купца Франческо дель Джокондо. И писал портрет Моны Лизы Леонардо естественно во Флоренции, когда он вернулся туда в начале XVI века, до 1508 года, когда снова уехал в Милан.
Что касается другого свидетельства - секретаря кардинала Луиджи д`Арагона о картинах Леонардо, показанных художником кардиналу 10 октября 1517 года во Франции в замке Клу: «Одна из них - портрет с натуры некоей флорентийской дамы, сделанный по просьбе Джулиано Медичи, сына покойного Лоренцо Великолепного, другая - изображение юного Иоанна Крестителя, а также Мадонна с младенцем, сидящие на коленях у св. Анны; все они совершенны», - оно лишь запутало всех исследователей.
«Портрет с натуры некоей флорентийской дамы, сделанный по просьбе Джулиано Медичи» - вовсе нельзя воспринимать как «Джоконду», нет оснований, даже косвенных. Как свести Леонардо, Джулиано Медичи и семейство флорентийского купца Франческо дель Джокондо в Милане «после 1510 г.»? Встретился с Джулиано Медичи художник в Риме, где был у него на службе с 1513 по 1516 годы, до отъезда во Францию. Портрет Моны Лизы мог быть уже у короля, а упоминается явно портрет придворной дамы... Мона Лиза у Леонардо отнюдь не предстает придворной дамой и даже супругой богатого купца, тем более «божественной» и вместе с тем «обольстительной», как на картине, о которой упоминает Леонардо в связи с Джулиано Медичи и т.д. Об иных версиях не имеет смысла говорить.
Среди изображений мадонн и светских дам Леонардо мы видим лишь два портрета женщин из купеческой среды. Это «Портрет Джиневры Бенчи», одна из ранних работ художника, и «Портрет Моны Лизы». Между ними есть нечто общее, чисто человеческое и даже интимное восприятие модели, что лишь проглядывает в «Мадонне Бенуа» и в «Мадонне Литта» или в «Портрете девушки в профиль» - в восприимчивости к красоте.
Мона Лиза для Леонардо - интимно близкий человек, случай для него исключительный, никто из светских дам не станет позировать день за днем в течение трех-четырех лет, тем более из дам, привлекших внимание Джулиано Медичи, здесь явно другая история, история любви художника на склоне лет, ему 52-56, он все очень красив и полон сил, Моне Лизе около 30. Эту историю Леонардо разыграл всячески, с места действия, и мне ничего не нужно было выдумывать, как воспроизвести ее в нескольких эпизодах.
Сцена 1 (Акта V). Двор дома во Флоренции с навесом, где Леонардо да Винчи устроил себе мастерскую для работы над портретом Моны Лизы, с фонтаном, ниспадающие струи которого, ударяясь о стеклянные полушария, вращают их, производя при этом тихую музыку; вокруг фонтана растут ирисы. Перед креслом ковер, на нем, свернувшись, лежит белый кот редкой породы, тоже для развлечения молодой женщины.
Леонардо, заслышав голоса, уходит; входят два музыканта, поэт, три актера.
ПОЭТ. Великое событие свершилось!
1-Й АКТЕР (с ужасом). Портрет закончен?!
2-Й АКТЕР. Выступать не будем?
3-Й АКТЕР. Да, это нам в убыток, пусть художник
Не очень щедр, витая в облаках
Пред Моной Лизой, по уши влюблен.
ПОЭТ. «Давида» Микеланджело видали
На прощади у Синьории?
2-Й АКТЕР. Боже!
Гиганта? Как же, не прошли мы мимо.
1-Й АКТЕР (с тем же ужасом). А что он, голый, выступил в поход?!
Музыканты, один с виолой, другой с лютней, настраивают инструменты.
ПОЭТ (про себя, прохаживаясь у фонтана).
Заезжие актеры! Им нет дела
До символа Флоренции, восставшей,
Как феникс, из пучины бед и смуты
С созданьем дивным Микеланджело.
Впервые со времен Лоренцо город
Вновь поддержал художников в порывах
Великих и могучих; и возникло
Чистейшее сиянье в вышине
Как воплощенье мощи и величья -
Не бога, человека во плоти,
Прекрасного, как Феб.
1-Й МУЗЫКАНТ. О, да! Вы правы!
И тот, кто сотворил такое чудо,
Божественен.
ПОЭТ. О, это несомненно!
Он жизнь вдохнул не в мрамор, в нас самих,
Повергнувшихся ниц перед монахом,
Который нас уверил в том, что Бог
Его устами паству устрашает...
1-Й АКТЕР. И страху-то нагнал, ах, выше меры,
Как дьявол не умеет нас блажить.
Входит Леонардо, пропуская вперед Мону Лизу, миловидную женщину лет 30, в сопровождении монахини.
МОНА ЛИЗА (усаживаясь в кресле, вполголоса). Снова музыканты? Я говорила, развлекать меня не нужно.
ЛЕОНАРДО (снимая покрывало с картины на поставе). Они уж напросились сами. Играть готовы ради собственного удовольствия.
МОНА ЛИЗА. А актеры?
ЛЕОНАРДО. Заезжие комедианты. Им нужно заработать хоть что-то, чтобы не протянуть ноги в их странствиях по Италии.
МОНА ЛИЗА (поэту). Как поживаете? Послушна ли, как прежде, ваша Муза?
ПОЭТ. О, Мона Лиза, благодарю за доброе слово. И вы угадали, вернулась Муза. Я вновь пишу, а не просто пою свои старые песни.
МОНА ЛИЗА (взглянув на художника). Я замолкаю, а вы говорите.
ПОЭТ. Вся Флоренция словно очнулась от наваждения и колдовства Савонаролы. И это не только мои впечатления, а говорит гонфалоньер Пьеро Содерини. Он заявил, что заказ Микеланджело изваять Давида был первым единодушным решением Синьории со времен Лоренцо Великолепного.
ЛЕОНАРДО. И это великолепно.
ПОЭТ. Заказ мессеру Леонардо расписать стену в зале Большого совета за 10 тысяч флоринов и вовсе громадное дело.
ЛЕОНАРДО. О, да! Особенно, если Микеланджело в вечном соперничестве со мной возьмется расписать там же другую стену.
ПОЭТ. Это было бы в самом деле великолепно!
ЛЕОНАРДО. Микеланджело меня не взлюбил почему-то.
ПОЭТ. Он молод, он жаждет самоутверждения.
ЛЕОНАРДО. Это понятно. Он сердится на меня за то, что я смотрю на скульпторов как мастеровых. Работать с мрамором в самом деле тяжкий, изнурительный труд. То ли дело живопись. Ни пыли, ни пота. Но «Давид» не изваяние мастерового. Ни в древности, ни в наше время ничего подобного никто не создавал.
ПОЭТ. Воистину так. А флорентийцы вот как отзываются о статуе Микеланджело. Проходя через площадь Синьории, я всегда прочитываю бумажки, какие приклеивают на пьедестале. Хотите знать, что там было сегодня?
ЛЕОНАРДО. Конечно.
ПОЭТ (вынимая лист из книги). Я записал эти послания, разумеется, к Микеланджело. (Читает.) «Мы вновь стали уважать себя». «Мы горды оттого, что мы флорентийцы». «Как величественен человек!» «Пусть никто не говорит мне, что человек подл и низок; человек - самое гордое создание на земле». «Ты создал то, что можно назвать самой красотой». Ну, о бумажках с «Браво!» не говорю. А на днях висела записка с подписью.
МОНА ЛИЗА. Я слышала о ней.
ЛЕОНАРДО. Чья?
ПОЭТ. «Все, что надеялся сделать для Флоренции мой отец, выражено в твоем Давиде. Контессина Ридольфи де Медичи».
ЛЕОНАРДО. Она же в изгнании.
МОНА ЛИЗА. Живет неподалеку от города в имении мужа. Не удержалась, повидимому, и тайно приходила в город.
ЛЕОНАРДО. И оставила записку за своею подписью. Обычная женская непоследовательность.
ПОЭТ. Восхитительная непоследовательность!
МОНА ЛИЗА. Смелость! Записка звучит интимно, не правда ли? А не побоялась ни мужа, ни властей. Она достойна восхищения.
ЛЕОНАРДО. Мы ценим в людях те качества, какие ощущаем в себе, как возможность или необходимость. Вы смелы, Мона Лиза?
Поэт отходит в сторону и дает знак музыкантам. Звучит музыка в унисон со странными звуками стеклянных полушарий фонтана и воды.
ЛЕОНАРДО. Смутил я вас вопросом? Почему?
МОНА ЛИЗА. Я слышала о... дружбе Контессины
И Микеланджело, ну, в юности,
Когда ни он, и ни она помыслить
Едва ль посмели о любви...
ЛЕОНАРДО. Помыслить
Как раз могли, как в юности бывает,
Когда и слов не нужно, взор открытый,
Движенье губ, волнение в крови, -
Вот и любовь, какая снится позже
Всю жизнь.
МОНА ЛИЗА. И все?
ЛЕОНАРДО. О чем вы?
МОНА ЛИЗА (со смущением). Нет, я так.
А сами вы? Любили ль вы кого?
Красавец целомудренный - ведь редкость.
ЛЕОНАРДО (опуская кисть и поднимаясь). Мы с вами квиты.
(Актерам.) А теперь вам слово.
Актеры начинают некое представление.
Сцена 2. Там же. Леонардо да Винчи входит в дорожном плаще и с сумкой. Ковра и кресла нет, фонтан безмолвен, цветут лишь ирисы.
ЛЕОНАРДО. Что я услышал? Только слов обрывок,
Из разных уст, быть может, лишь случайно
Сложился тайный смысл, и сердце сжалось.
Три года приходила и садилась,
Безропотно, с доверием к искусству,
Причастной быть желая к красоте,
С монахиней безмолвной, не таясь
Пред нею никогда - в словах, в улыбке.
Из-за кустов появляется лань.
Ты здесь? И тоже ждешь ее? Ну, значит,
Придет, узнавши о моем приезде,
Как обещалась тоже возвратиться
В Флоренцию три месяца назад.
Леонардо снимает плащ, пускает фонтан, выносит во двор кресло, ковер, картину под покрывалом.
В последний день, я думал, не придет;
Я ждал с волненьем, медлила она,
И вдруг вошла одна, и оглянулась,
Сестры Камиллы нет, как в удивленьи.
Входит Мона Лиза, оглядывается и всплескивает руками. Леонардо встречает ее, как всегда, с удивлением, не сразу узнавая ее такою, какой она уже жила в его картине. Приласкав лань, Мона Лиза опускается в кресло, и белый кот вскакивает на ее колени. Поскольку сияет солнце, Леонардо задергивает полотняный полог, и воцаряется нежный полумрак, придающий лицу молодой женщины таинственную прелесть.
Я думал, не придете вы сегодня.
МОНА ЛИЗА. В последний день, в надежде, что вы точку
Иль штрих поставите на полотне,
Чтоб счесть работу завершенной ныне?
ЛЕОНАРДО. Теряете терпение?
МОНА ЛИЗА. Еще бы!
Три года, будто в церковь, постоянно
Я ухожу куда-то; тайны нет,
Флоренция вся знает, где сижу,
Слух услаждая музыкой и пеньем...
ЛЕОНАРДО. При вас монахиня ведь неотлучно,
Приличья все соблюдены, не так ли?
МОНА ЛИЗА. Ах, не смешите флорентийцев! Тех,
Кто вырос на «Декамероне». Масла
Легко подлить в историю о нас.
ЛЕОНАРДО. Судачат?
МОНА ЛИЗА. Да, но муж мой лишь смеется.
Он знает вас, меня, и прав, конечно.
Он говорит, я уж похожа стала
На вас, как муж с женой чертами схожи,
Живя друг с другом в мире много лет.
Вы завтра уезжаете?
ЛЕОНАРДО. Нет, нынче.
МОНА ЛИЗА (с улыбкой).
И я уеду скоро, ненадолго,
На столько, сколько вы сказали тоже.
ЛЕОНАРДО. Да, месяца на три, до осени.
МОНА ЛИЗА. Я упросила мужа взять с собою
Меня в Калабрию, куда он едет,
Известно, по делам.
ЛЕОНАРДО. Вы упросили?
МОНА ЛИЗА. Чтоб не скучать в Флоренции без вас
И без работы вашей над портретом,
В чем принимаю я участье тоже,
Ну, в меру скромных сил моих, конечно.
ЛЕОНАРДО. Да в вас-то вся и сила, Мона Лиза!
Пейзаж какой за вами - целый мир!
И вы, как вся Вселенная и символ.
МОНА ЛИЗА. Вы никогда не кончите портрета,
Когда таков ваш замысел, который
Все ширится - до символа Вселенной.
(Поднимаясь на ноги.)
Не хватит лет моих и ваших сил.
ЛЕОНАРДО. И больше не придете вы сюда?
МОНА ЛИЗА. Но, может быть, три месяца спустя
Я буду уж другой, совсем не тою,
Что здесь глядит на нас, живее нас.
Кого б из нас признать не захотите,
Равно урон большой нам всем грозит.
Поскольку Леонардо медлит, она протягивает руку; он молча целует ей руку, она, наклонившись, касается губами его волос.
Счастливого пути!
ЛЕОНАРДО. Прощайте, Лиза!
Выпрямившись, Леонардо обнаруживает себя во дворе дома, где нет ни кресла, ни ковра, ни портрета Моны Лизы. Лань пугливо убегает в кусты. Входит один из учеников.
УЧЕНИК. Вы вернулись, учитель!
ЛЕОНАРДО. Ты не рад.
УЧЕНИК. Я-то рад, да у вас горе.
ЛЕОНАРДО. У меня горе? Какое?
УЧЕНИК. Так и думал. Не ведает. Нет Моны Лизы.
ЛЕОНАРДО. Как нет?
УЧЕНИК. Она умерла где-то в пути.
ЛЕОНАРДО. Нет, нет, она здесь.
Ученик поспешно выносит кресло и усаживает Леонардо, затем выносит подставу с портретом, снимает полотняное покрывало, и Мона Лиза взглядывает на него с улыбкой утаенной ласки, а за нею пейзаж расширяет двор до необозримых далей пространств и времени.
Портрет после внезапной смерти жены должен был забрать муж, ведь заказ мог исходить только от него, но Леонардо не отдал портрета Моны Лизы и на то у него были веские причины, он оставил его у себя, взял с собой во Францию и уступил лишь французскому королю за весьма внушительную сумму. Это было лучшее его создание и место ему в королевской сокровищнице. Леонардо да Винчи прославил Мону Лизу, как Данте Беатриче или Петрарка Лауру, за ее доверие к нему и к живописи, за ее долготерпение, в котором проступала любовь, так и невысказанная ими, она-то и составляет тайну улыбки Джоконды, если угодно, тайну священного женского начала.
Источник: Эпоха Возрождения, Леонардо да Винчи
Автор: Петр Киле
