Атеисты и верующие

Очень субъективные заметки малосведущего в религии атеиста

На запрос «Атеизм и религия» Яндекс выдал 4 миллиона ответов. То есть тема «обсосана» до такого состояния, что ещё одно мнение, всё равно, ну, как ещё одна капля, если и не в море, то уж в Пестовском водохранилище под Москвой. (Я там зимой на лыжах катался, здорово!) Так стоит ли писать? Взял на пробу пару «капель» из этого «водохранилища и по прочтении решил, что всё же свое мнение выскажу. В той пробе меня не удовлетворило то, что авторы априори, не заморачиваясь по пустякам, признают за христианством некую нравственную силу, а атеистов лишают хоть какого-то нравственного потенциала. С этим я решительно не согласен.

Я не занимался целенаправленно и систематически теологией, историей христианства или какой-то другой из великого множества придуманных человечеством религий. Но кое-что по религиозной тематике прочитать удалось, и удалось сложить своё мнение о верованиях, религиозности и нравственности. Так что «малосведущий» не равно «несведущему».

Я изложил своё мнение о религии, религиозности и нравственности в книжке «Принципы Природной этики в трех эссе…». В ней изложил и свои ответы на ряд, интересовавших меня вопросов, в частности, такой. У человечества сотни религий, этических систем, идеологий. Даже у каннибалов есть какой-то кодекс поведения, но назвать этику каннибалов нравственной, нельзя. Так вот один из вопросов звучит так - все ли религии имеют нравственную базу? Естественно, рассматривал лишь мировые религии – иудаизм, христианство, ислам, буддизм, индуизм. И только у христианства, к полному своему изумлению, нравственной базы не обнаружил. Вот, судите сами.

Евреи порядка 3200 лет руководствуются в повседневной жизни заповедями, содержащихся в «Пятикнижие Моисея» (заповедей там ровно 613, а не 10). Оно же «Тора», «Ветхий завет», «Библия», и просто «Закон». Но вот через много лет после распятия Христа (а надо бы знать, что распятием на кресте римляне, покорившие Древнюю Иудею, казнили тысячи её жителей, возможно, был среди них и человек по имени Йешу, и не один) произошло следующее. Некий еврей Шауль из города Тарса, что на южном побережье современной Турции, никогда не видевший Йешу, примкнул к секте, руководимой братом Йешу Яаковом. Секта считала Йешу мессией. Шауль из Тарса пошёл дальше и стал утверждать, что распятый Йешу явился ему в образе бога (странно, однако, что иудей смог увидеть бога, ведь в иудаизме у бога нет образа, никакого). Самое же главное его утверждение, что «многочисленные законы Торы следует рассматривать, как проклятье, а не благодать, ибо исполнить их все невозможно. Для своего спасения человечество должно освободиться от Закона, а это освобождение возможно лишь через веру в Йешу». Короче – «…мы признаём, что человек оправдывается верою, независимо от дел Закона»

В полном объеме смысл данного тезиса Шауля из Тарса, обретшего в христианстве имя «апостол Павел», раскрыл в письме Меланхтону яростный христианин и самый яростный противник папства, основатель протестантства Мартин Лютер. Вот, что он писал в 1521 году:

«Прежде всего, помните, что я сказал: одна лишь вера, без поступков, оправдывает, освобождает и спасает». А дальше – самое чудовищное, самое безнравственное и омерзительное из того, что довелось мне когда-либо в жизни читать: «Будь грешником и греши сильно, но ещё сильнее верь и восхищайся Христом,…если мы будем признавать Агнца… грех не угрожает нам, если тысячи, тысячи раз в день мы будем прелюбодействовать и убивать».

Однако, цитаты цитатами, а есть ли ещё и вполне официальный документ, утверждающий основные догматы христианства? Да, есть такой. Это «Символ веры» христианства. Он и есть краткое изложение основных догматов христианства. Документ рожден в 4 веке в яростных дискуссиях на двух вселенских соборах. И каждый христианин знает его (должен знать) назубок. Символ веры состоит из 12 членов (частей), в каждую из которых христианин должен верить. Он в полной мере соответствует исходному тезису Шауля из Тарса, а от Закона иудеев в нем нет и малейшего следа. Так вот, среди членов Символа веры нет ни одного, который раскрывал бы христианину, какие поступки нравственны, какие нет, или обязывают его к соблюдению хоть каких-то нравственных заповедей. Зато есть член 11 – Верую «В будущее воскресение мертвых» и член 12 – Верую «В вечную жизнь после второго пришествия Христа и Страшного суда». И хоть критерии отбора на Страшном суде в данном пункте не сообщаются, ясно из предыдущего, что «в конце времен, при конце света», только они, веровавшие во Христа, и даже злодеи, веровавшие в Него, спасутся от страшной казни, и воскреснут для жизни вечной. Ну, а если не веришь в Иисуса Христа, то гореть тебе после смерти в гиене огненной по любому - грешил ты или жил праведно.

Итак, стержнем христианства является принцип апостола Павла о том, что телесные страдания и смерть Христа на кресте искупают все грехи тех людей, которые верят, что Христос действительно Бог-Сын.

Но есть в Евангелиях ещё и «Нагорная проповедь» Христа. А в ней такие его слова:

«Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков; не нарушить пришёл Я, а исполнить».

И действительно, далее Христос провозглашает нравственные принципы, которые ни в малейшей мере не противоречат нравственным принципам законов Торы, которые апостол Павел отменил! Так признается ли Нагорная проповедь как нравственная база христианства? Не знаю, но в Символе веры отсылки к Нагорной проповеди нет. Так что остаются лишь два последних пункта Символа веры. Присмотримся к ним подробнее.

Действительно, может быть, идея «жизни после смерти», содержит нравственный посыл? Идея не нова, восходит к тому времени (веков эдак 500 до нас), когда гоминиды стали хоронить своих соплеменников.

Все живое на Земле борется за жизнь доступными им средствами. И каким бы ни был способ существования вида, в нем непременно происходит смена поколений. Это универсальный принцип существования всего живого на Земле - ни одна особь, сколь бы сильно не стремилась, не живет вечно, через определенное время отмирает и замещается другой. То же у вида Homo sapiens – каждому индивиду присущ врожденный инстинкт выживания, сохранения жизни, но никто не живет вечно. Однако сознание человека, решительно противясь уходу из жизни, измысливает для себя «жизнь» после смерти. И хоть жизнь природы и человечества не дает ни малейших доказательств, ни единого факта «жизни» после смерти, люди продолжают надеяться на чудо. Что ж, эта надежда в какой-то мере примиряет некоторых с неизбежным уходом, делает смерть в их глазах не такой уж бескомпромиссно бесповоротной.

Идея жизни после смерти присутствует практически в каждой религии. Правда, Тора удивила тем, что полностью ее игнорирует. Взятый же в целом, иудаизм не совсем чтоб чужд идее «жизни» после смерти. Так, в поминальной молитве «Изкор» говориться – «Да вспомянет Господь душу … отошедшего в вечность … да приобщиться душа его к сонму вечно живых … праведников и праведниц, пребывающих в саду Эдена». Сад Эдена можно трактовать как рай. Ада же в иудаизме не обнаружил. И куда деваются души иудейских грешников – не написано.

А вот в христианстве идея жизни за гробом оказалась стержневой – вынь ее из христианства и оно рассыпеться в прах. Какой, спрашивается, смысл в «спасении души», если души без тела и жизни без тела и вправду нет? А выкован тот стержень из страха. Страх перед муками ада должен удержать человека от греховных поступков.

Однако цивилизованное человечество отвергает в принципе угрозу насилия, как средство воздействия на человека. Оно считает такое деяние безнравственным и в законодательстве квалифицирует как уголовно наказуемый шантаж. Оно солидарно с Моисеем, который не стал угрожать нарушителям заповедей жестокими изощренными муками ада. А грозно звучащее в Торе предупреждение «Бог-ревнитель, карающий за вину отцов детей до третьего и четвертого рода», есть лишь напоминание о тривиальной ситуации - люди долго помнят чужие прегрешения и судят потомков грешника по пословице «Яблоко от яблони недалеко падает». По сути, Моисей не запугивает, а взывает к добрым чувствам человека – прежде чем согрешить, подумай о своих детях и внуках, не заставляй их безвинно страдать за твои прегрешения. И предлагает людям не кнут (ад), а пряник – Бог будет помнить, и благословлять «до тысячных родов» потомков тех, кто соблюдает Его заповеди. (Обратите внимание – пряника предлагается в тысячи раз больше, чем кнута!)

Идея мучений грешника в аду тесно увязана в христианстве с идеей искупления греха. Последняя есть и в иудаизме. Но содержание этих идей не просто несопоставимы, они полярны.

В иудаизме простить грех может либо Бог, если грех против Бога, либо жертва грешника. При этом грешник обязан искупить грех у жертвы своего греха, а меру и способ искупления определял сангедрин.

Сангедрин – суд в Древней Иудее. В каждом городе 23 судьи ежедневно в открытом заседании разбирали гражданские и уголовные дела горожан. При вынесении приговора суд исходил из законов Торы, а так же из решений Великого Сангедрина, заседавшего в иерусалимском Храме в составе 71 судьи. По сути сангедрин был местом, где закон обретал плоть, зримо входил в повседневную жизнь, где прилюдно творилась справедливость, был школой нравственности еврейского народа.

В христианстве совсем не так. Немного истории. Вместе с гибелью Древней Иудеи окончился и короткий, меньше сорока лет, «оседлый» период христианства на родной земле. Началась «неприкаянность». Чуждая огромному миру язычества и гонимая им, как всегда и везде гонят чужое; чуждая и малочисленным, да еще и рассеянным по миру иудеям-монотеистам; без четких нравственных начал и хоть какой-то идеи для «затравки» нового общества; без территории и национальной идентификации; вопреки всему этому секта христиан не сгинула, не обезлюдила. Ибо во все времена повсюду есть обездоленные, выброшенные на дно общества люди. Им нужно сочувствие, поддержка, надежда на лучшее, на справедливость, наконец. Вот христиане от имени доброго Бога, который сам претерпел смертные муки в своей земной жизни, и утешали. Они умеряли боль, внушали надежду, что за все их страдания при жизни, там, за гробом, их ждет покой и безмятежность рая, а их притеснителей – вечные муки ада.

Секта стала как бы тайным обществом взаимоутешения и взаимопомощи. Пастыри в ней избирались по жребию, а значит, были ровней другим сектантам. Так что вполне можно предположить нравственную, альтруистическую атмосферу внутри секты, что не могло не привлекать неофитов. Потому видно и просуществовала секта почти три века несмотря на преследования властей. В этот «катакомбный» период вопрос о прощении грехов был, по всей видимости, совсем не актуален.

В 325 году христианство нежданно «вляпалась во власть» (слоган хоть и грубоват, что в духе времени, по сути же верен). Рискну предположить, что не совсем по собственной инициативе. Елена, мать римского императора Константина Великого, дав себе труд ознакомиться с христианством, нашла его, вероятно, чрезвычайно полезным для укрепления власти сына. Оно ведь постулирует, что власть – от Бога, а не от воли переменчивой римской гвардии, что христианину надлежит быть смиренным перед властью, терпеть невзгоды, уповать на милость Божью и надеяться, что после смерти за все невзгоды, которые перенес при жизни, его ждет безмятежность рая. К тому же, христианство, в отличие от иудаизма и язычества, национально безлико, т. е. пригодно для всех народов империи и, что не менее важно, не претендует вершить правосудие, как в иудаизме. Император Константин внял доводам матери и «вляпал» христианство во власть – «служи, давай!». Он провозгласил христианство государственной религией.

Все рычаги реальной власти, конечно же, остались у монарха. Христианство же обрело строго иерархическую структуру (церковь) и ей была дарована «духовная власть» - предоставлять верующим религиозные услуги (кажется, это называют «окормлением верующих»), и кормится от народа. Так закончился катакомбный, и начался монархический период христианства. Самодержавие и христианская церковь, поддерживая друг друга, образовали мощный союз, из железных объятий которого Европа освобождалась долго и мучительно.

Отстраненная от судопроизводства и лишенная власти наказывать за грехи, христианская церковь стала прощать грехи. На мой взгляд, опция эта эксплуатирует то обстоятельство, что каждый человек в той или иной мере совестлив. И совершив нечто неправедное, чувствует угрызения совести. Вот некоторые особо совестливые грешники и приходит к священнику просить о прощении греха. Ожидая, вероятно, что совесть перестанет его мучить. Ну вот, скажем, покаялся бы Борис Годунов в убийстве царевича Дмитрия и «мальчики окровавленные» отстали б от него. А ещё все верующие осведомлены священниками, что грех, прощенный ими здесь, освобождает от мук ада «там». Так что, почему бы не подстелить себе соломки? Естественно, священник за прощеный грех налагает на грешника в зависимости от тяжести греха обязанность сделать что-то благое для церкви. Короче, заплати и радуйся жизни!

А что же с жертвой грешника? Что скажет священник тому, кого грешник ограбил, или надругался над женой его? Терпи, как Христос, Спаситель наш терпел, и воздастся тебе там, в царстве небесном? И это справедливо, это нравственно?

Вот так, не спросясь у жертвы грешника, за спиной жертвы, не прилюдно, не как в сангедрине, а нарочито тайно и единолично (разницу с иудаизмом почувствовали?) священник возвращает грешнику душевный покой и надежду на рай. Если, конечно, грешник искупит грех у церкви, (не у жертвы!) пожертвовав соответствующую тяжести греха сумму на ее добрые дела. Ясно, покупать отпущение греха у церкви приходят те, кто поверил в «жизнь» за гробом, кто боится мук ада и хочет определиться в рай. И церковь грехи отпускает, и не гнушается принимать дары, о неправедном происхождении которых ей хорошо известно. Принимая их, церковь соучаствует в грехе, какими бы доводами не оправдывала свое соучастие. Ради денег грешника она становится на сторону грешника, а не жертвы. Церковь становится врагом жертве.

И еще. Всякий, позволивший запугать себя адом, уже пригнулся, втянул голову в плечи, встал на колени перед теми, кто присвоил себе право прощать грехи. Он унизил себя, свое достоинство. Власть над людьми испуганными и униженными обеспечивает церкви и постоянный приток средств, и возможность манипулировать паствой в своих интересах.

Человек, унизивший другого человека, безнравственен. Власть, унижающая людей, безнравственна тысячекратно. Запугать и унизить человека для того, чтоб добиться от него нравственного поведения - идея порочная в принципе. Она бесчеловечна и безнравственна.

Увы, никакого посыла к нравственной жизни в исходной посылке апостола Павла - вера во Христа спасает и оправдывает независимо от дел Закона, и в идее «жизни за гробом», не вижу. Более того, такая позиция аморальна. Не утверждаю, что побуждает к безнравственности, но не побуждает и к нравственной жизни. Она обнуляет нравственность. Мол, хочешь грешить – греши от души. И ничего тебе не будет, если веруешь что Христос это Бог-Сын.

Вот такой мой ответ на вопрос о нравственной базе христианства на, так сказать, формально-документальной основе. Разбором противоречий и нелепостей христианской мифологии не занимался. На эту тему существует обширная литература, в частности «Забавная Библия», «Забавное Евангелие» и пр.

И немного личного отношения к религиям.

Совсем недавно было опубликовано письмо великого Эйнштейна к некоему религиозному философу, приславшего ему свою книгу на отзыв. Вот выдержка из этого письма Эйнштейна:

«Слово Бог для меня всего лишь продукт человеческих слабостей, Библия – собрание почтенных, однако весьма примитивных легенд. Никакое изощрённое толкование не сможет это (для меня) изменить. Эти утончённые толкования в высшей степени разнообразны и не имеют почти ничего общего с первоначальным текстом. Для меня подлинная иудейская религия, как и любая другая религия, есть только воплощение примитивных суеверий.»

Я двумя руками подписываюсь под этими его словами.

А теперь об атеистах.

В России нынче, где бы ни зашёл разговор о РПЦ и её роли в обществе, непременно кто нибудь да изречёт, подняв указательный палец к небу, замусоленную до неприличия догму, вроде бы, Достоевского, что, мол, если Бога нет, то всё дозволено. А ещё непременно упомянут и про миссию РПЦ по нравственному воспитанию «молодого поколения» и общества в целом.

По этим поводам скажу следующее.

Ну, во-первых. Всё дозволено прежде всего самим христианам, твердо уверенным, что одна лишь вера в Иисуса Христа оправдывает любые их прегрешения, как то постулирует апостол Павел. Этот постулат никогда не оставался лишь фразой. Практика почти 17 веков монархического христианства переполнена фактами преступной деятельности христианской церкви. Не стану их перечислять, напомню лишь, что католическая церковь признала свои преступления против человечности и устами Папы римского принесла человечеству свои извинения. То, что православная церковь не присоединилась к покаянию католиков, не означает, что ей не в чем каяться перед людьми. За тысячу лет православия в России РПЦ всегда была вернейшим союзником царской власти, угнетавшей народ, а потому не снискала любви и уважения народа. Иначе разве бы позволил бы народ большевикам уничтожить РПЦ и всё духовное сословие? Нет, народ не встал горой за православную церковь. Как, к примеру, вставал польский народ за католицизм.

Во-вторых. Тот, кто не доволен состоянием нравственности народа, и вознамерился проповедовать ему «истинную» нравственность, тот должен, прежде всего, быть нравственным сам. Он должен каждым своим поступком, всей жизнью своей являть ту нравственность, которую проповедует. Достоевский же, вне всякого сомнения, таким человеком не был. Возможно, хотел быть таким, но на деле был человеком безнравственным, а потому проповедовать нравственность «права не имеет». Так что, выбор в качестве высшего нравственного судии Достоевского нынешними радетелями за нравственность народа, ошибочен. Не стоит на него опираться, гнилая это подпорка. Так же и христианская церковь, «отпускающая грехи» убийцам, насильникам, грабителям, но верующим, что Христос Сын Божий, безнравственна, а потому проповедовать нравственность и учить нравственности права не имеет.

В-третьих. Атеисты были ещё в Древнем Египте, в античности, в самое глухое средневековье, то есть в самой «густой» религиозной среде, среде поголовно верующих людей. С развитием науки, промышленности, образования религиозная среда медленно, но неуклонно «редела» и «расслаивалась». Верхние слои общества из людей хорошо образованных от религии отходили. А люди из нижних, придонных слоёв, из людей мало или вовсе не образованных от религии отходят не так быстро и массово, но отходят.

Попытки же Путина и РПЦ «загустить» религиозную среду современной России выглядят и неумно, и недальновидно, особенно со стороны РПЦ. Ведь конец эпохи Путина в обозримом будущем просматривается вполне реально, а новая власть вряд ли будет тратить столько средств на поддержку церкви, сколько тратит Путин. Лучше бы ближе к народу стать, а не к власти.

Но самое плохое то, что России не устоять в современном стремительно, как никогда ранее, развивающемся мире без обильного притока хорошо по-современному образованных людей, а насаждение религиозности в школах способствует лишь обратному процессу. Насаждать религиозность в стране – контрпродуктивно и просто преступно. Кстати, Израиль столкнулся с этой проблемой вплотную – ультрарелигиозное население, харедим, не признающие современного образования, и составляющее значительную часть населения, всё более тяжёлым грузом ложится на экономику страны, подрывает способность нации оставаться на гребне научно-технического прогресса.

В-четвёртых. В доказательство правоты догмы Достоевского ссылаются обычно на зверства безбожных большевиков в период их безраздельного властвования в России-СССР. Так ли?

В период гражданской войны большевики зверствовали ничуть не больше защитников царского режима, а возможно, что и много меньше. Зверства Колчака в Сибири были столь вопиющими – бессудные и массовые расстрелы, сожжение деревень, бессудное длительное содержание в тюрьмах и расстрелы политических противников его режима, - что чехословацкая армия отказалась помогать Колчаку в его карательной войне с партизанами, с народом и потребовала от союзного командования Антанты своего вывода из России.

Но с окончанием гражданской войны ожесточение её участников не исчезло вдруг, не испарилось. Оно осталось жить с людьми, и всячески подогревалась большевиками. Я родился в 1925 году, через пять лет после окончания гражданской войны, но всё мое детство и отрочество было наполнено гражданской войной, восхищением доблестью «красных», боровшихся за счастье трудящихся, и ненавистью к «белым», стремившихся восстановить свой, враждебный рабочим и крестьянам, мир. Один «Чапаев» чего стоит. И меня мало удивляют те зверства, которые большевики действительно совершали в 20-30 годы, это было продолжение гражданской войны. Это были те же бессудные расстрелы, которые вел в Сибири Колчак в 19-20 годах, высылки, лишения гражданских прав и пр. Это была расправа с побёжденным врагом и теми, кого Ленин-Сталин считали своими потенциальными врагами – дворянством, духовенством, «справными крестьянами», интеллигенцией. Чего ни в малейшей мере не оправдываю, но истоки большевистских зверств, и молчаливое на то согласие народа понимаю. И ещё, победа в гражданской войне была добыта для большевиков не атеистами, а православным в абсолютной своей массе русским народом.

Да ведь и самый главный, наиглавнейший квартет атеистов в новейшее время – Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, все они родились и росли в религиозной среде, все их домашние были религиозны, учили основы религии в школах. А Сталин даже учился в семинарии, готовясь к какому-то церковному чину. И все они стали атеистами. Почему так? Думаю, что они видели путь к «освобождению трудящихся» (их идея фикс) исключительно через свержение власти буржуазии, монархического самодержавия и их союзника христианской церкви. То есть через классовую борьбу, через уничтожение «враждебных пролетариату» классов и «диктатуру пролетариата». Теория мерзкая, экстремистская и никакого отношения к атеизму не имеющая.

В гражданскую войну водораздел между красными и белыми пролегал не по линии атеисты против верующих, а по классовому признаку - бедные против богатых. Народ стремился вырваться из темноты, бесправия и неизбывной бедности, к избавлению от несправедливостей царского режима – к свободе, образованию, справедливому распределению собственности. А белые – за свою собственность, привилегии, за свою власть над бесправным народом, против «шайки грабителей» (слова Колчака). Народ добыл победу большевикам, но большевики нагло обманули его, не дав ему ни земли, ни фабрик, ни свободы, ни справедливости. Хорошо, что хоть образование дали, не первоклассное, но вполне достаточное для целей индустриализации страны.

И ещё пара мыслей о верующих.

Откуда они берутся? Из детства, точнее со дня рождения. Мусульманскому младенцу сразу после появления на свет кто-то из старших в семье говорят прямо в ушко «Аллах Акбар» а через пару дней мальчикам отрезают крайнюю плоть на пенисе. И еврейскому мальчику на седьмой день делают обрезание. Христианских детей крестят в купели. Что делают с детьми буддистов, индуистов, синтоистов и пр. – не знаю. Но все они вырастают в религиозной среде, и верования родных формируют в их подсознании приобретённый религиозный инстинкт, и именно религии своих родителей. Вот и рвется РПЦ в школы, даже молельные комнаты требует создать в них.

Отход от религии, особо заметный в развитых европейских демократиях, и даже переход в стан атеистов явление не такое уж редкое. Взять хоть тот же вышеупомянутый коммунистический квартет. А вот приход в религию людей зрелых и хорошо образованных случается гораздо реже. Правда, в период правления Брежнева некоторые столичные интеллектуалы крестились. Думаю, это были акты «мягкого» диссидентства. Мы, мол, отрекаемся от идеологии уничтожения классового врага, ради христианской идеологии любви к ближнему. Приход же в религию чиновничества и прикремлёвских бизнесменов в путинские времена, думаю, не требует особых объяснений –это не приход в религию, а карьерный ход. И затаённая надежда на чудо – вдруг сподоблюсь рядом с самим со свечкой в храме постоять и им замечен буду. А неофиты «брежневского призыва» (они всё ж таки идейные) должно быть не очень рады замешаться с «путинскими христианами».

Делить мир на верующих и атеистов – идея вздорная, безнравственная и глупая. Нравственность атеиста Эйнштейна была точно выше нравственности, христианина Достоевского. По мне так без разницы, кто есть убийцы, насильники, грабители, диктаторы, воры, казнокрады и пр. нелюдь, - верующие или атеисты? Как говориться, «чума на оба их дома».

Иосиф Гаткер 24.11.12. Регенсбург.