«Республика ученых»: от советского прошлого к российскому будущему (размышления на мотивы одного старого советского фильма)»

«РЕСПУБЛИКА УЧЕНЫХ»:

ОТ СОВЕТСКОГО ПРОШЛОГО

К РОССИЙСКОМУ БУДУЩЕМУ

(Размышления на мотивы одного старого советского фильма)

         Ó 2017

А.М.Орехов

                                                      Нас ждет Пингвиния,

                                                       И ветры синие.

                                                                       Михаил Танич

                                                           (песня из фильма «Жили три холостяка»)

         Фильм «Жили три холостяка» (далее - ЖТХ) (режиссер-постановщик Михаил Григорьев, операторы Александр Шеленков и Иоланда Чен, художник Георгий Турылев, композитор Никита Богословский, текст песен Михаила Танича) вышел на экраны в далеком 1973 году. Сюжет фильма прост и незатейлив: два холостых аспиранта-океанолога Марк Громов (артист Михаил Поляк) и Андрей Птицын (артист Всеволод Абдулов) решили отговорить от предполагаемой ими женитьбы своего друга, также аспиранта-океанолога, Костика (его играет Владимир Носик). Жениться, по мнению своих друзей, он хочет на Зое Синельниковой (артистка Татьяна Федорова), внучке профессора, также океанолога, Синельникова (его играет Борис Чирков). С просьбой помочь в «деле Костика» они обращаются с письмом к знакомому Костика штурману Атаманенко, который, согласившись на это, приглашает сыграть роль «подставной жены» одну из своих подруг, студентку-океанолога Настеньку (артистка Наталья Беспалова). Появившись среди аспирантов, блистательная Настенька тут же влюбляет в себя своего «фиктивного мужа» - Марка. Одновременно Андрей начинает ухаживать за Зоей, отвращая от нее Костика, и вскоре сам влюбляется в девушку. Заметим также, что все три аспиранта, будучи начинающими учеными, вскоре должны завершить свою совместную монографию, посвященную Японскому морю, и потому страстно желают попасть в комплексную океанологическую экспедицию на Японское море, возглавляемую профессором Синельниковым.     

          Во второй серии фильма появляется сам штурман, который, неожиданно для Марка и Андрея, оказывается женщиной - Ольгой Атаманенко (роль исполняет Светлана Крючкова). Но она, как выясняется впоследствии, не просто штурман, а штурман экспедиции профессора Синельникова, и еще к тому же жена Костика, который хитроумным образом скрыл эту тайну от своих друзей. Далее следует традиционная для фильма-водевиля развязка: Андрей женится на Зое, Марк на Настеньке, и все трое неразлучных друзей-аспирантов (штурман Ольга Атаманенко, вследствие отсутствия в экспедиции научных вакансий, зачисляет их в экспедицию простыми «матросами 2го класса») отправляются в долгожданное «свадебное путешествие» на Японское море вместе со своими женами.

         Проблемы, занимающие героев обозначенного фильма, вряд ли могли бы стать объектом философского дискурса, если бы не ряд сопутствующих обстоятельств, которые, на наш взгляд, сформировали художественную ауру ЖТХ. Именно на анализ этой ауры, которую мы бы условно обозначили как «Республика Ученых», и должно быть обращено наше внимание и внимание наших читателей, а также - на некоторые тенденции развития советской науки двадцатого века, которые намного опередили нашу эпоху, и которые должны, - и мы в этом вопросе будем, что называется, «стоять до конца», - стать ориентирами развития науки постсоветской России минимум, на ближайшую историческую эпоху, которую традиционно принято называть эпохой пост-индустриального общества, а мы, напротив, в одной из своих статей обозначили ее как эпоху «Каменного Интернета», предшествующую другим будущим эпохам - «Медному Интернету», «Серебряному Интернету» и «Золотому Интернету» [7]

¾

                                      Андрей: А опыт человечества вас ничему не учит, Мастер?

                                               Марк: Учит, учит …

                                                           Из фильма «Жили три холостяка»

         Начнем с первого интересного наблюдения в отношение ЖТХ: героев этого фильма абсолютно не занимают никакие экономические проблемы. Им не надо добывать гранты, и вообще думать о хлебе насущном, они свободно летают на Дальний Восток и обратно (попробовали бы они это сделать в наше время!), а реплика аспиранта Марка Громова «Командировка подписана!» вообще ныне приобретает символическое значение: кто и когда ныне подпишет на месяц командировку какому-то там аспиранту, если денег нет даже на командировки профессорам и доцентам?

         Отвлекаясь от частностей, сформулируем здесь общую идею: «республика ученых» и, в целом, наука как сфера деятельности и социальный институт начинается с ее достойного финансирования: ученый он лишь тогда ученый (это относится и к аспирантам как начинающим ученым), когда избавлен от ежедневной заботы о «хлебе насущном», и когда его зарплата (или стипендия) позволяет ему не просто сводить концы с концами, а получать доход выше среднего, или хотя бы средний по стране.  

         Нам могут возразить: но есть же гранты; их задача как раз и сводится к тому, чтобы отделить «зерна от плевел», выделить среде всех ученых самых способных или, как принято говорить сейчас, самых «эффективных». Но следует отметить, что грантовая система в ее нынешнем виде в России - это скорее насмешка над наукой, чем действительно выделение в науке ее лучших представителей. Увы, грантовая система эффективна только в одном-единственном случае: когда грантов много или, сказать точнее, когда на рынке грантов предложение грантов немногим уступает спросу на них. В других случаях, особенно если мы имеем мизерное предложение грантов и максимальный спрос на них, эффективность грантовой системы близка к абсолютному нулю, - тому абсолютному нулю, что открыл в свое время лорд Кельвин. Но «опыт человечества», о котором говорит в ЖТХ аспирант Марк Громов, ничему не научил не наших законодателей, ни наших правителей, ни наше Министерство науки и образования. Нынешняя грантовая система была внедрена в российскую науку, так сказать, принудительно-приказным методом, и, самое главное, она стала эффективным инструментом вовсе не распределения средств на науку (как это часто утверждает чиновники от науки), а эффективным инструментом сокращения ее финансирования, - вот в чем заключается печальная истина …

         Возможно, что чиновники от Минфина и Минобразования нам тут же возразят, что Россия, дескать, «бедная страна» по сравнению, например, со странами ЕС и потому не может позволить себе выделять так много денег на науку.

         Однако! Давайте сравним между собой две страны: Россию и, и одну, далеко не самую богатую страну ЕС,- Словакию, - это будут две страны, вполне соотносимые между собой по доходам и уровню жизни, но при этом друг другу противоположные по отношению к науке и образованию. Стипендия аспиранта в Словакии - 500 евро в месяц, и она позволяет этому аспиранту, скажем так, посвящать значительную часть своего времени научным исследованиям и отрабатывать таким способом свой статус аспиранта, а стипендия аспиранта в России в среднем составляет 3500 -6000 руб. (или примерно 60-100 евро). Интересно, никто из Минобразования или из Министерства финансов в России не пробовал «посвящать значительную часть своего времени научным исследованиям» на эти 60 евро в месяц?

         Последней невразумительной придумкой Минобразования стала неуклюжая попытка сделать из аспирантуры так называемый «третий уровень образования» - третий после бакалавриата и магистратуры. То есть, вопреки всем канонам разума и науки, аспирант стал не лицом, занимающимся исследовательской работой и пишущим кандидатскую диссертацию, а лишь лицом, получающим так называемый «третий уровень образования». Извините (мы обращаемся заочно к тому, кто это придумал), а какой прок от этого вообще бедной и скудной российской науке? Аспирант, который раньше (в советские времена) на свою стипендию мог свой полный рабочий день под присмотром научного руководителя посещать научные конференции, работать в библиотеке, писать диссертацию, теперь, оказывается, не получая никакой финансовой помощи от государства, после полного рабочего дня (8-10 часов, а то и больше) на своей основной работе должен еще вечером (3-4 раза в неделю) приезжать в университет и слушать в большинстве случаев ему уже известные курсы? А когда же, извините, он будет работать над диссертацией? Может быть, в выходные (или даже в один выходной) или ночами, - ну, тогда, простите, и результат будет соответствующий …

         Потому проблему в целом  надо видеть вовсе не «бедности и скудости» российского бюджета, как это часто изображают наши чиновники от науки и финансов, которую якобы  всегда «не хватает денег на науку и образование», - нет, проблема вовсе в другом - хроническом бескультуртии правящей в России политической элиты и прислуживающем ей по общеизвестному принципу «Чего изволите?» бюрократическом аппарате, ее (и его, разумеется) полной неспособности расставить приоритеты в стратегическом развитии России, - неспособности, дополняемой милитаристским угаром, бездарными геополитическими замашками и всеобщей подозрительностью (если даже не сказать, шпиоманией) в отношении всех тех, кто хоть как-то желает оказать помощь российской науке и образованию.

         И здесь особенно стыдно за наше правительство, которое демонстрирует более чем неблагодарное и временами низменно мстительное отношение к зарубежным благотворительным фондам – Фонду «Открытое общество» (Фонду Сороса), Фонду Макартуров, Фонду Форда и т.п., оказавшим огромную финансовую поддержку российской науке и образованию в эпоху 90х и начала 00х гг., - именно тогда, когда это же самое российское правительство оставило эту науку и образование на голодном пайке. Если бы эти фонды и далее продолжили своя деятельность в России (естественно, на условиях невмешательства в политическую жизнь российского общества), ситуация в российской науке и образовании, возможно, не была бы такой тяжелой, как сейчас, при нынешнем политическом режиме. 

         Еще раз подчеркнем, достойное финансирование - это первая и самая главная посылка создания «республики ученых» в России, - это то, с чего эта республика и должна начинать свое существование. Если этого нет, то говорить дальше будет не о чем.

¾              

                                      Ольга: И когда это с тобой началось?

                                                Настенька: Разве можно сказать, когда это начинается?

                                                           Из фильма «Жили три холостяка»

         Итак, это началось. Для героев ЖТХ наука стала целью и смыслом их жизни, ради этой жизненной стратегии они готовы пожертвовать многим, даже семейным счастьем (естественно, это касается мужской половины, но воспринимать сие следует, как и во всяком водевиле, с известной долей юмора).

         Современная наука немыслима без «жертвы», как и всякий род деятельности, наполняющий смыслом бытие человека, она требует беспощадно отсекать «все лишнее», - все то, что мешает продвижению к истине. И «жертвы» здесь приходится приносить самые разные: и семейные, и финансовые, и религиозные, и, наконец, политические. И еще: наука (особенно социально-гуманитарная) - это еще к тому же институт политический, и для нынешней ситуации в России этот вопрос более чем актуальный. Развитие науки в постиндустриальном обществе немыслимо без свободы, но мы в России, увы, забыли слово «свобода», а без свободы нет и не может быть движения в науке! Никакое бюрократическое давление и даже вполне позитивная помощь науке со стороны государства не могут и не должны делать ученого несвободным. Однако наша власть, как нам кажется, вообразила себе иное: она думает (и плохо думает), что можно развивать науку исключительно приказными и бюрократическими методами, подавляя свободу ученого, и при этом иметь позитивный результат, вполне соответствующий общемировым достижениям. Это глубочайшее заблуждение нашей ныне правящей российской власти!

         Более того, следует отметить, что главной функцией современных социально-гуманитарных наук является отнюдь не подчинение власти и не выполнение ее «идеологических» заказов, а, наоборот, сопротивление власти. Или, как уточнял американский ученый Марк Ноттурно, в своем движении к «открытому обществу» современная наука должна преодолеть три главных препятствия - «авторитет», «сообщество» и «бюрократию» [5]. В нашей работе [8] нами введены понятия «закрытая наука» и «открытая наука», посредством которых мы попытались уточнить основной тезис статьи М.Ноттурно. И потому, если российская наука желает стать «открытой наукой», она должна именно сопротивляться власти, а не подчиняться ей. Сопротивление власти, авторитету и сообществу - вот три главные социальные задачи «открытой науки», и российские науки (в первую очередь, социально-гуманитарные) должны жестко следовать этим принципам.

         Среди трех главных препятствий, обозначенных М.Ноттурно, опять же, обратим  внимание на «бюрократию» и приведем предупреждение американского социолога Даниэля Белла, прозвучавшее одновременно (что весьма симптоматично!) с выходом ЖТХ на экраны (1973 год). Это предупреждение и ныне актуально для России:

         «Бюрократизация - это проблема любого сложного общества, а страх перед бюрократией как новым классом администраторов, управляющим обществом в целом, так и любой крупной организацией, противостоит надеждам утопистов и социалистов. Бюрократизация таит в себе серьезный риск для науки. … Для организации науки создание централизованной бюрократии (а в таком случае централизация является неизбежной тенденцией) может означать удушение [научного] поиска и привести к тому, что научная работа будет вестись в русле утвержденных свыше национальных  или социальных задач и определяться приоритетом политических целей». [1. С.541-542]

         Особенно опасно «удушение научного поиска» в отношении и аспирантов и молодых ученых. Такая бюрократическая политика уже, что называется, «с младых ногтей» отучает их от необходимой всякому исследователю  «научной смелости», а также - от азарта и риска в их научной стратегии, без чего немыслимо достижение «новизны» в научном результате. Наоборот, в условиях «открытой науки» любой аспирант и молодой ученый должен чувствовать себя психологически и интеллектуально раскрепощенным, - ведь речь идет о первых шагах в его научной деятельности! - и испытывать неопределимое желание к поиску истины везде и всюду, отдаваясь этому полным напряжением своих творческих сил.

¾

                                               Марк: Я не шучу.

                                                           Настенька: Считайте, что я тоже говорю серьезно!

                                                           Из фильма «Жили три холостяка»

         Один из важнейших лейтмотивов ЖТХ является путешествие - та «комплексная океанологическая экспедиция», в состав которой так страстно желают попасть герои фильма (а некоторые, вроде Настеньки и Зои, уже зачислены в нее). Эта экспедиция должна быть эмпирической базой для написания их монографией, и, по-видимому, кандидатских диссертаций. Авторы фильма и сами герои даже не шибко аргументируют необходимость этого «научного путешествия». Никому из них даже в голову не приходит, что такое путешествие само по себе как факт может быть чем-то ненужным и бесполезным.

         Однако, увы, научное путешествие ныне Минобразованием и другими руководящими наукой правительственными инстанциями ныне признано опасным и ненужным предприятием. Например, РГНФ и РФФИ еще четыре года назад отменили так называемые «гранты на поездки», сочтя их совершенно бесполезными для науки расходами.

         Заявим этим господам, как безнадежно далеким от науки: ученый должен путешествовать, это часть его профессии, и долг, прямая обязанность, нашего государства всячески ему в этом способствовать. И особенно это касается гуманитариев и социальных ученых: только так они могут понять те перемены и трансформации, что происходят в нашем  обществе, - в сравнении и сопоставлении с другими обществами. Как может вообще протекать нормальном образом деятельность ученого без личного, очного обмена результатами этой деятельности  с другими учеными, в том числе зарубежными? Три-четыре зарубежных командировки в год, - этот тот минимум, что должен иметь каждый российский ученый, и государство обязано всячески способствовать этому, в том числе и с финансовой стороны. И снова повторим: в науку, для того, чтобы она дала результат, точно так же, как и бизнес, управление, армию, нужно вкладывать деньги, и любая экономия по принципу «Мы ничего не дадим, а чтобы вы были, как самые лучшие в мире», обернется технологическим и, ergo, экономическим отставанием России от ведущих мировых держав на многие десятилетия, - отставанием, которое потом будет крайне непросто преодолеть.

¾

                                      Ольга: Хватит ли у вас мужества пожертвовать собой?

                                                Андрей: Хватит!

                                                           Из фильма «Жили три холостяка»

         Одним из важнейших составляющих того позитивного влияния на общество, какое оказывает наука, является ее этос.

         Основные черты этого этоса можно найти в известной работе Роберта Мертона [4]: универсализм, коммунализм, бескорыстие и организованный скептицизм. «Универсализм» здесь означает независимость результатов научной деятельности от личных и иных характеристик ученого; «коммунализм» подчеркивает необходимость передавать свои результаты в общее пользование научному сообществу; «бескорыстие» требует от ученого конструировать свою деятельность строго в направлении поиска истины, пренебрегая финансовым успехом или приобретением престижа в научном сообществе; и, наконец, «организованный скептицизм» настраивает ученого на критический дискурс в отношении любого еще неверифицированного научным сообществом знания. 

         Влияние этоса науки и, в целом, этоса советской интеллигенции на общую духовную атмосферу в СССР 60-80х гг. было огромным. Его пропагандировали масс-медиа, кино, телевидение, и, даже можно сказать, что в некоторой степени, он стал неотъемлемой составляющей частью ныне глубоко забытого (а зря, между прочим!) «морального кодекса строителя коммунизма». Более того, научный этос взывал к таким высоким человеческим качествам как братство, жертвенность, благородство, рыцарство, - что хорошо видно по поведению героев ЖТХ в их небольшой «республике ученых», воссозданной кинематографом начала 70х.  

         Но, расправившись с наукой, наша российская власть одновременно расправилась и с этим, столь нелюбимым для нее, научным этосом, - ибо, действительно, зачем этой нашей власти такие качества, как братство, жертвенность и благородство?  И, безусловно, наивными и в чем-то даже настораживающими выглядят попытки заместить научный этос на этос религиозный (например, православный или исламский). Несмотря, на все наше уважение к религии и церкви как морально нацеленным институтам человеческого общества, это вещи отнюдь не взаимозаменяемые и взаимозамещаемые.

         Процитируем на этот счет того же Даниэля Белла:

         «Научное сообщество - уникальное явление человеческой цивилизации. У него нет идеологии, так как у него нет набора постулируемых догм, но у него есть нравственные устои, которые предопределяют неписаные нормы поведения. Это не политическое движение, в которое можно вступить по желанию и стать полноправным членом только на выборной основе, но движение, для принадлежности к которому необходимы талант и убеждения. Это не церковь, где элемент веры базируется на догме и уходит в таинство … По своему образу научное сообщество ближе всего к идеальному древнегреческому полису - республике свободных мужчин и женщин, объединенных общей целью поиска истины» [1. С.507-508]

         Далее, говоря о будущем постиндустриальном обществе, Белл резюмирует:

         «Научный этос есть этос нарождающегося постиндустриального общества» [1. С.515].

         И в этом пункте с ним можно вполне согласиться. Как можно идти в направлении будущего, убивая и уничтожая науку, которая как раз и продуцирует этос будущего? То позитивное моральное влияние, которое оказывает (или, точнее, мог бы оказывать) на российское общество этос науки и, в целом, этос интеллигенции, невозможно переоценить, - ведь для науки, в отличие от церкви, нет разделения на «белых» и «черных овнов», нет дихотомии «свои-чужие». То есть, выражаясь метафорически, «наука молится за всех людей», а не только за исключительно «своих» (православных, католиков, буддистов, мусульман и т.п.). Тот курс, который взяла нынешняя российская власть, - власть, несмотря на все свои заверения в пользу науки, абсолютно антисциентистская по своему настрою и духу, - это «дорога в никуда». Будущим правителям России придется исправлять эти ошибки, - хотя, конечно бы, было бы лучше, чтобы до них додумались и их исправили ее нынешние правители.      

¾   

                                                             Настенька: Вам понравилась, как я играла?

                                                                       Марк: А вы только играли?                                    

                                                           Из фильма «Жили три холостяка»

         Два с половиной часа, которые идет на экране фильм «Жили три холостяка», вряд ли за такой краткий миг времени могут дать конкретное представление о «республике ученых», - да очевидно, что у авторов и героев фильма стояли совсем другие, художественные  и изобразительные по своим целям, задачи. Герои фильма живут  игрой, - но при этом вполне серьезны и мало лукавят перед зрителем, - причем гораздо меньше, чем это может сделать автор этой статьи. Его «лукавство» будет состоять лишь в том, что он себе своими фантазиями-прогнозами попробует дополнить их игру и составить общие контуры «республики ученых», - независимо от того, реализуема ли она вообще в ближайшем будущем. Весьма дальними прообразами этой «республики» могут быть современные «наукограды», «технополисы», «академгородки», «сколковы» и т.п., - но, при этом, как говорится, совсем не обязательно делать из них абсолютную «точку отсчета».

         Итак, первая фантазия-прогноз - «республика ученых» рано или поздно вернется в Россию. Наука и научная деятельность вновь станут престижным занятием, научный этос - идеальной моделью, паттерном, на которые будут ориентироваться все иные этосы в обществе - религиозный, деловой, военный