Автобиография В. Зинчука, составленная по материалам различных интервью. Автор: Доринов Дмитрий (14 лет)

Категория: Музыка | Автор: Дима Доринов | Опубликовано: 09.02.2010

Эта «Автобиография» составлена мною из нескольких десятков интервью (не моих) с «Золотой гитарой России», музыкантом и композитором – Виктором Зинчуком. В конце концов, «Автобиография» получилась вполне в стиле Зинчука – настоящий фьюжн: все интервью перемешались так, что найти, где – чьё уже почти невозможно, зато вышел вполне связный текст.

Содержание:

1.) О себе

2.) О детстве

3.) Об образовании

4.) О том, как всё начиналось

5.) О гитарах

6.) О здоровом образе жизни

7.) О рок-н-ролле и некоторых стереотипах

8.) О страховании рук...

9.) ... и о "Полёте шмеля"

10.) О семье и друзьях

11.) Об Италии

12.) О футболе

13.) О певце Зинчуке

14.) О творчестве

15.) О джазе

16.) О репертуаре

17.) О кельтской музыке

18.) О соавторстве

19.) О моей публике

20.) О концертах

21.) О моем коллективе

22.) О концертных площадках

23.) О юбилейных гастролях

24.) ... и о юбилейном концерте

25.) О моей видеошколе

26.) О пиратах

27.) Об альбомах и студийной работе

28.) О гитаристах

29.) О "не формате"

30.) О разном

О себе.

"Я сам гораздо проще той музыки,которую играю"

«Если к человеку хорошо относиться, у него вырастут крылышки».

Однажды в Италии мы залезли на какую-то гору
и увидели там замок. Внутри замка за компьютером
сидела странная изотерическая женщина, похожая
на колдунью. Она что-то посмотрела в своей
компьютерной программе и сказала мне: «Вы избраны
для того, чтобы заботиться о сохранении гармонии
на Земле». …

Я, возможно, немножечко фантазер. И не то, что фантазер, а просто создаю вокруг себя пространство, в котором музыка и гармония. Потому что многое в жизни меня не удовлетворяет. Я не пытаюсь против этого бороться. Воевать за справедливость никогда и никуда не ходил, хотя, если будет нужно, пойду… Я пытаюсь делать что–то свое. Мне кажется, что гораздо больше можно сделать музыкой. Это мир человеческих фантазий, это то, чего нет в природе. Но и в душе человека, и в природе заложена гармония. Лишь музыкант – человек, индивидуальность, личность – может уловить и соединить эти гармонии в музыке и передать их людям …
Я странный коллекционер ангелочков. Обожаю их. Покупаю в Италии, во Франции. Иногда мне их дарят. Я не могу понять, почему именно они. Мне просто захотелось! Они очень чистые, хорошие. Это то, чего не хватает в нашей жизни. Мне, порой, тоже не достаёт гармонии, добра, тепла во взаимоотношениях с людьми. Поэтому дома у меня есть уголок, сплошь уставленный иконами и ангелочками. Это добрые сущности, они мне необходимы. Мы все существуем в тех пространствах, которые открывали до нас и для нас. В этих пространствах мы сосуществуем вместе с публикой. А ангелочки – это ... ведь не секрет, и многие представители церкви скажут, что если наполнить дом свой разными чертиками, изображениями дьявола, мистическими знаками, это будет всё время зримо присутствовать рядом. Человек невольно начнёт о них думать и притягивать эти силы. А мне нравятся ангелочки: они такие добрые, безобидные и хорошие. Мне очень хорошо существовать вместе с ними.
Но я бы не сказал, что сам ангелочек! Во мне что-то сидит. Люди говорят: энергетика. А меня просто жизнь заряжает! Так что во мне постоянно кипят какие-то страсти, эмоции, которые выливаются не только в музыке, но и на головы окружающих людей. … Михаил Боярский говорит: «Везёт Зинчуку – у него характер лёгкий». Я такой от природы. Лёгкий, но раздражаюсь, когда вижу несправедливость. И хотя моя агрессия ограничивается, как правило, футбольным полем, но бывает. … Например, когда вижу, как организаторы концертов получили очень хорошие деньги, но не сделали ничего, чтобы слушателю было комфортно: например, звук не подготовили должным образом. Вот такой непрофессионализм выводит из себя. Приходится повышать голос, тратить нервы. А в остальном я спокоен и миролюбив.

Я стараюсь жить в своём «безвоздушном пространстве», потому что мне страшно не нравится, что в мире происходят несправедливости. Но, как и любой нормальный взрослый человек, смотрю на это более или менее спокойно. Я как все, включаю радио и ящик: смотрю, слушаю. Что-то улавливаю, но мало что после этого остается, и мало что слушаю до конца. Отключаюсь от всего.
Ещё во времена юношеского максимализма я решил просто уйти в другой мир - мир музыки. Он гораздо чище и гармоничнее, чем реальность. Каждый человек реагирует на неё по-своему: кто-то посмотрит кругом – плюнет, выругается матом, выпьет водки, а то и чего доброго, набьёт кому-нибудь морду. Другой пойдет домой, наестся, посмотрит телевизор и ляжет спать. … А кто–то из того, что видит, будет создавать произведения искусства. И себе хорошо, и другим.
Часто вдохновение приходит ночью, но гитара – инструмент тихий, то есть, соседям я никогда не мешал. Сейчас у меня есть дом под Москвой, куда могу уехать и делать там, что хочу. Но и, живя в «панельке», старался не шуметь. У меня такой подход: относись к людям так, как ты бы хотел, чтобы они относились к тебе. Когда я переезжал, соседи, чуть ли не со слезами говорили: «Виктор, нам будет вас очень не хватать». Я – простой человек, звёздной болезнью не болею и десять раз подумаю, прежде чем кого-то обидеть. Сделать подлость или гадость – никогда,… а по мелочам – бывало.
В жизни скромный ужасно, краснею, когда меня хвалят. Очень ранимый и очень доступный и ... всякий. И ещё очень наивный: меня легко обмануть. Но я рад, что во мне осталась эта детская непосредственность. Когда она пропадет, я, наверное, перестану играть, улыбаться, влюбляться и буду, как тот охотник у Шварца, тихо радоваться, разглядывая свои дипломы. …
Я могу себе позволить оставаться самим собой. Считается, что артисту надо держать пафос, а если он открыт, значит, что-то с ним не так. Я не гнушаюсь ничего. И даже выпить в компании (в известных пределах). Рок–н–ролльный дух из меня не выветрился. Могу выпить пива с человеком, который мне приятен и просто близок, просто с любым, а не с тем, с кем выгодно...
Меня всегда раздражали разговоры о том, кто круче, кто пафоснее. Я никогда не упиваюсь своими победами или достижениями. Я все время как мальчишка: ищу что-то свое и отношусь ко всему непосредственно. Именно, когда у тебя есть вот это детское восприятие, ты можешь больше впитать и больше отдать. Ты живой. Человек должен стремиться стать интереснее. А когда ты уже сформировался, покрылся шерстью, жлобством, считай, ты больше никому не интересен.
Люди порой бывают очень странными, некоторые ждут от меня проявлений так называемой ‛звездной болезни‛. Но я избегаю таких людей. Общение с ними - задача менеджера!
Иногда бывали просто уникальные случаи. Где-то в тайге, в очень далеком городе ко мне подошла женщина. Сначала она звонила по телефону и хвасталась подругам, что попала на концерт Зинчука, что я прекрасно играю, а потом подошла и говорит: ‛Ну, вы же звезда, вы же пафосный! Вы делаете вид, что простой, а на самом деле...‛ Она ждала, что я ее буквально пошлю на фиг, и до того меня достала, что я ответил: ‛Хотите, чтобы я вас послал? Пожалуйста!‛ ‛Вот! Что я говорила!!!‛ - и она довольная ушла.
У меня нет медицинской страховки – вместо нее позитивная психология и установка, которой я стараюсь следовать: первое – никакие таблетки не помогут; второе – заботиться о себе нужно самому! К тому же, когда ты в хорошем настроении, организм работает по-другому. Я научился слушать себя, свой организм. … Однажды мне предложили срочно поехать в Нижний Новгород на гастроли — выезжать надо было ночью. Я отказался категорически. Это был не пафос, а просто ощущение, что что-то может случиться. Поехали мои администраторы, и попали в аварию, звонили уже из больницы.
Я учусь собой управлять. И для этого мне вовсе не нужно обращаться к разным психоаналитикам. Хотя в попытках анализа себя, я прочел немало книг. Современный человек должен быть знаком с основами позитивной психологии, знать, что он собой представляет.
Нужно входить в положение всех, прощать все и всем, только для этого, к сожалению, нужно пострадать. Сразу превратиться в радостного ребенка в нашем мире не получится. Нужно пострадать, и потом, наверное, дойти до такой точки, чтобы захотеть полюбить мир и понять, что все находится внутри самого человека. … Первый раз моя семейная жизнь закончилась трагически - у меня погиб ребенок. Он утонул, когда ему было два с половиной года... С этого-то и началось переосмысление жизни, появились совершенно другие ценности. …
Человек должен проявить немало старания, чтобы научиться жить. Если ты уважаешь себя, надо уважать других людей, ценить их, любить, считаться с их религиозными взглядами. … Когда ты ценишь хорошее в других людях, в тебе самом появляется больше хорошего, ты многого достигнешь. Нужно стараться видеть радостное во всем, чтобы в жизни было больше улыбок, хорошей музыки, интересных людей, событий. И еще: уметь видеть во всем увлекательное, прекрасное, гармоничное, и тогда жизнь наполнится буквально новым содержанием. … И не разбрасываться на пустяки.

Вы знаете, я – счастливый человек. Потому что понимаю одну вещь. Я тоже вижу усталые лица, тоже стою в московских пробках, вижу, как воспитывается наша молодежь. Мы пережили десять лет чудовищного заблуждения. Когда бандитский сленг вошел в норму, когда человеку достаточно было сделать евроремонт и купить иномарку, чтобы почувствовать себя выше всех и «подрезáть» других с матерными словами. … Бескультурье было страшное! А масс-медиа и сериальные герои возвели это в норму и помогли сделать из нашей страны то, что мы видим сейчас. Но Россия не такая, и всем уже тошно смотреть на то, что происходит вокруг. Так вот, каждый человек своей жизнью может это исправить. Когда человек осознает, что вокруг столько интересного, что наш мир такой хрупкий, и жизнь так быстро проходит и нужно ценить каждое мгновение, только тогда этот человек станет по-настоящему счастлив. И я вижу со сцены, как на моих концертах с людей, спадают все эти псевдоценности, как грязь, как шелуха, и они становятся действительно чистыми и счастливыми. И ещё вижу, что внешность – это только оболочка, а внутри все мы хорошие.

Я никогда не строил свою биографию на скандалах. Не люблю рассказывать о личной жизни. Но, всё равно, иногда в желтые издания просачиваются всякие небылицы. Расстраиваюсь, конечно, но стараюсь не обращать внимания. Были у меня трагедии в жизни, но никогда не пытался этим давить на жалость, — пожалейте меня, я такой несчастный. Да и своими победами над девушками в огромных количествах хвастаются люди, которые, поверьте, на самом деле этого не имеют. А это не по-мужски. И нормальные люди в это не верят. Мы давно научились читать между строк. …
Прощать и терять умею, но на ошибках учусь. … Верю, как и все: в Бога, в хороших людей, в дружбу, в красоту, в то, что гармония существует в мире, и что она спасет его. И ещё в законы физики: что все равно, рано или поздно все закончится, перейдет на другой уровень. …

Никогда не ощущал себя таким уж знаменитым. Да, я не могу ходить по улицам в Москве, и на метро не езжу. Был один случай в году 87-ом, в то время, когда я решил заняться сольной карьерой. И был первый мой видеоклип, - тогда еще клипы были не столь совершенны, но главное, что меня показывали по телевидению. Я играл Баха на гитаре. В то время никаких машин у меня не было, я, как и все, ехал в метро, с футляром от бас-гитары. А напротив меня стоял парень, рассматривал меня минут пять, десять, потом подсел и говорит: «Ты чего, Зинчук, что ли?» Я так скромно ответил: «Да-а». «Ну вот, я думал, ты крутой, а ты на метро ездишь…». Тогда я и понял, что надо на машину пересаживаться. … Конечно, это больше необходимость: ведь бывает, что я неделями часов по двенадцать в машине провожу.
Я себя не причисляю к категории очень обеспеченных артистов. Потому что музыка, которую я играю сейчас и начинал играть в молодости, была всегда не вполне коммерческая. И мне иногда бывает стыдно. Не за музыку, конечно! За заработок. Но с другой стороны, это и хорошо. Всё-таки, человек должен доказывать свою состоятельность не количеством комнат, которыми обеспечил папа или спонсор. Не это же главное. Разве Игорь Тальков не был талантлив, живя с семьёй в двухкомнатной хрущевке, с кухней в пять метров? Положение в обществе — часто только фантик, а человек должен быть порядочным, и свет в глазах иметь, и душу светлую. И ещё – понимать хорошую музыку.
А моё богатство – мои гитары. И музыка. И дом, под Москвой, с банькой. Не супер-пупер, но для друзей гостеприимный. … Всё хорошо! … Вот только выходных нет.
О детстве.
«Очень важно, если ты чего-то хочешь добиться,
хотя бы просто всё время думать об этом …».

Родился я в Москве, на Арбате, в первом роддоме, а жил в Зачатьевском переулке, недалеко от храма Христа Спасителя на Кропоткинской. Потом уже переехал на Октябрьское поле.
Я рос с отцом, он был военный – полковник, артиллерист, дошел до Берлина. Потом два года работал с будущим министром обороны СССР Андреем Гречко в Германии. О войне он не очень любил рассказывать. Мы жили в доме, где все мальчишки были сыновьями известных военачальников, внук маршала Жукова, Василевский и другие дети – это был дом военных от Министерства обороны.
Мама и бабушка были москвички, а отец из терекских казаков, Ставропольский край, Предгорный район. Отец был настоящий вояка такой, и все время говорил со мной командным голосом, а мне это не нравилось. Он удивлялся: ну что ж ты такой утонченный? Но при этом отец никогда не мучил меня никакими такими упражнениями, типа «рота, подъём!», наоборот был в семье мягкий и не хотел, чтобы я был военным. Отец мне рассказывал, что мама, когда катала меня в колясочке, говорила: «вот бы мой сын хоть бринькал бы на гитарке». Кстати, папа любил гавайскую гитару. А мама очень хорошо рисовала, была творческим человеком, наверное, передала мне какие-то способности.
Я помню, как в детстве лет в 5 или 6 лежал в больнице, мне вырезали гланды и аденоиды, и бросили меня одного, я, конечно, очень страдал, потому что один был в детском отделении, и никого из родителей туда не пускали. А после того, когда вырезали мне все это дело, то там весь в крови оказываешься, не очень приятная операция. Помню, я стоял, и мне было очень одиноко, очень фигово, я отвернулся в угол и чуть не плакал. И ко мне подошла красивая хорошая девушка, которая была старше меня, (наверное, первая любовь), и сказала: «Не плачь, вот тебе фигурка футболиста», - это был спартаковский футболист, она сама его вырезала из бумаги, ведь раньше не было такого обилия печатных изданий, раскрасила карандашиком, и подарила мне. Я его хранил долго-долго-долго, вот сейчас не знаю, куда он делся…
Вообще, воспоминания о детстве остались не очень радостные: мама умерла, когда я был еще маленький. Потом как-то отец воспитывал, двором воспитывали, … но не могу сказать, что я очень был семейной жизнью обласкан, и был у меня семейный уют. К сожалению, я рано узнал, что такое алкоголь: после маминой смерти папа начал выпивать, даже очень сильно. Я его очень уважаю. Колоссальный человек, личность. Но с горя начал выпивать. И мне было очень тяжело одному. Я целыми годами не знал, что такое приготовить поесть. Практически с детства рос сиротой. И меня хотели даже забрать в интернат. Я бы мог идти на улицы, если бы не увлёкся гитарой. Когда мне было 8 или 9 лет, я увидел за диваном, где спал, гитару, она была треснутая, и, конечно, не очень новая. Такие гитары выпускал наш ленинградский завод, за 7 рублей, столько в советское время стоили инструменты. Я ее переделал с помощью консервной банки из семиструнной в шестиструнную, и начал играть.
Так я открыл для себя мир музыки. Он был для меня таким интересным, и там столько было всего хорошего и правильного, что я забывал обо всем, что есть, едва слышал музыку, и продолжаю эту музыку любить и сейчас. Естественно, что-то было дано мне с детства. Еще в раннем возрасте я понял, что могу оказывать влияние на людей. Помню, когда в первый раз прогуливал школу, я сидел с приятелями и тихо наигрывал что-то на гитаре. Ребята заснули.
Сначала я учился на курсах при ЖЭКе, и там педагог был такой, … я помню очень ярко, он мне рассказывал какие-то музыкальные анекдоты. «Пожарного спрашивают: «чем отличается контрабас от скрипки?» - «Да он дольше горит». Ещё какие-то истории рассказывал. Это запомнилось. Но, хотя у меня всё быстро получалось, мне было скучно играть гаммы, и я забросил это дело. Потом опять пришёл к образованию. … Кстати, пожалуй, самое первое классическое произведение, известное мне с детства – «К Элизе» Бетховена. Девочка, которая жила в квартире надо мной, разучивала его лет десять, но так до конца и не осилила.
* * *

Учился в музыкальной школе, играл в школьной группе. Это меня настолько поглощало, что я даже стал прогуливать какие-то уроки.
По-хорошему завидую современным гитаристам: они могут купить недорогой инструмент, на котором не поранишь пальцы. Когда я начинал, ничего не было, мы выпиливали гитары из школьных парт, наматывали по нескольку часов катушки-звукосниматели…
Раньше в школах дискотек не было. И в этом мне и моему поколению в чем-то повезло. Теперь к музыке несколько потребительское отношение. А раньше были группы и мы сами играли музыку, нарабатывали какие-то навыки. Ведь многие музыканты, кому сейчас по тридцать, с этого начинали. И подражали всем подряд. (Первыми были все-таки Битлз. Ну, а наши первые группы – «Поющие гитары», «Веселые ребята» ... Все тогда играли под влиянием "Битлз"; позднее, естественно, были классические хард-рокеры). Мы подражали Джимми Хендриксу. Считалось, чем лучше ты подражаешь, тем выше класс музыканта. Я с этого и начал. У нас была группа «Фиолетовая катастрофа и полумрачное превращение», а соперничающая с нами группа была «Закат солнца вручную», сами знаете, какие раньше были названия – чем корявее, тем лучше. В той группе был гитарист, который дергался очень импульсивно. Это был Гарик Сукачев. Хотя в советское время было запрещено играть рок-музыку на электрогитарах, ходить с длинными волосами и носить сережки в ушах, однако это делали все: просто хотелось делать так назло.
У молодых всегда в голове дует ветер, и у меня дул. Со страшной силой. И поэтому после школы я поступил в Металлургический институт, Но понял, что это не моё, начал прогуливать, и меня отчислили. Поступил в музыкально-педагогическое училище Октябрьской революции, которое объединили с Гнесинским, по классу классической гитары.
Все ребята из нашего дома пошли учиться в Суворовское училище, в военное училище, а я один был такой, так сказать, «в семье не без урода», в музыканты пошел. Ну, такой вот я, не как все.
… Я с детства помню, что 7 ноября в каждой семье был накрыт стол и любой, кто заходил в гости, был накормлен досыта, несмотря на то, что в магазинах ничего не было. И когда парад – мурашки по коже, гордость за родную страну. Это было мощно. Я из семьи военнослужащего, для меня это все было особенно трогательно. Это не забывается. Но именно в музыкальном училище я нашел себя, и каждый, наверное, не должен стараться быть кем-то иным, а найти свой жизненный путь.

* * *
Главное, что я получил в училище, — это приучился к анализу, к музыкальной культуре. Учился на народном отделении, играл на классической гитаре. На выпускных экзаменах играл концерты для гитары и оркестра, (кстати, учителя меня недолюбливали - волосы длинные носил).
Первый педагог, который учил меня игре на гитаре - Георгий Иванович Еманов. Это было ещё в 1976 году. Он умер уже. Жил в домах рядом с Елисеевским магазином. Представитель старой школы. Благородный человек, который ходил в шубе, с палочкой, ему уже было за семьдесят. Это музыкант с классическим образованием, бывший виолончелист. Иногда, когда я играл, он мог и заплакать. Вместе с тем, от его приколов иногда плакали - мог одной фразой рассмешить всех. Он смог мне привить эти зёрна благородства.
Многих ещё помню, никого не хочу обижать. Была и Нелли Шахназарова по теории музыки…, мне многое дало дирижирование - Подуровский Виктор Михайлович, в оркестре которого мы занимались. Есть не известные никому имена педагогов. Даже не знаю, кто из них сейчас жив…
Обучение в музыкальном училище - специфическое дело. У нас считалось, что тебе повезло, когда забирали с уроков. Приходили и спрашивали: "Кто пойдёт выступать там-то?" И все отпрашивались, срывались. Знаете же мальчишек и девчонок. Чтобы не учиться, все уезжали на концерт. Даже в Бутырской тюрьме в пересыльном пункте мы как-то выступали. На акустической гитаре мы играли то, чему учились - классические произведения.
Кстати, нам там запрещали подтягиваться, заниматься на перекладине, силовыми упражнениями для рук. Мы не играли в баскетбол, волейбол, где можно сломать пальцы. Правда, в футбол играть было можно - игра ногами, это ничего. Но я тогда не умел…

* * *
Я и в детстве знал, что в мире музыке все так хорошо, и почему-то представлял, что буду играть в большом зале, заполненном публикой.
То, о чем я мечтал, сбылось. Теперь я регулярно выступаю во всех городах от Южно-Сахалинска, до Франции и Германии, и везде собирается большое количество народу, полные залы. Я вижу этих людей, и мне есть, что им сказать.
Я долго, конечно, учился, окончил музыкальную школу, потом музыкальное училище, университет культуры, стал заслуженным артистом, иногда называют Золотой гитарой России. Но всегда, наверное, что-либо хорошее – из детства. Я просто помню, когда был маленьким совсем, как мама меня целовала на день рождения, а так очень мало что помню, но было что-то очень доброе, поэтому несу это через всю жизнь и делюсь теперь с людьми тем запалом, который был дан мне в детстве.
Об образовании.
«Само по себе ничто не приходит».

Я принадлежу к немногочисленному, вымирающему отряду образованных музыкантов, и очень рад этому. Особенно после того, как узнал, что многие знаменитые западные гитаристы не имеют профессионального образования и мечтают его получить. Там это стоит больших денег из-за того, что нужно заниматься один на один с педагогом. А время его ценится на вес золота. Я же выгодно «использую» образование, данное мне в советское время, как мы тогда говорили - «забесплатно». Я чувствую, что могу спокойно сыграть совершенно на любом уровне. Вот сейчас действительно понимаю, какое образование нам дало государство!
Хотя, думаю, дело не только в этом: в нас ещё и воспитывали желание относиться ко всем по-доброму. Видеть рядом не соперников по делу, а, прежде всего, людей, которых надо уважать. Нас учили жить как единое целое, на принципах добра, сотрудничества. Можно было дать кому-то бесплатно переписать диск, помочь, гитару просто отдать, не думая о том, какую выгоду можно с этого потом «поиметь», … бессребренические отношения были. Ведь музыкант формируется не только как творческая личность, но и социальная. Мало просто играть, с уверенностью, что «пипл всё схавает». Надо быть честными перед самими собой, гитарой и слушателями, без этого невозможно стать музыкантом.
* * *
В музыкальном училище я учился на народном отделении по классу классической гитары и дирижирования оркестром народных инструментов. И занимались с нами – именно один на один – не только по классу гитары. Поэтому я спокойно могу играть классику. Могу играть классику в обработках. Могу играть классику на акустической гитаре. Взять партитуру Равеля или Бетховена, Гайдна, сыграть это всё и прибавить ещё что-то своё. Поэтому у меня и музыка такая разная. Могу сыграть и "Вокализ" Рахманинова и что-то современное. Или проанализировать и сыграть кельтскую музыку. И всё получается. Однажды в шутку спросили: «а ты шалахо (лезгинку) армянскую можешь?». Могу, подберу, сыграю.
А дирижировать симфоническим оркестром мне уже помогает высшее музыкальное образование. Я окончил с красным дипломом Московский государственный институт культуры по специальности "Музыкальное искусство эстрады". А теперь стал доцентом кафедры эстрадных оркестров и ансамблей, на которой когда-то учился. Всё это очень дорого для меня.
Завкафедрой в университете культуры был Вячеслав Михайлович Кузнецов. … Но там уже было всё по-другому, чем в училище. Там даже и сленг другой: "Старичок, ну ты же понимаешь, с ним мы ездили в Швейцарию…" Лёгкость какая-то была в общении, но и трудолюбие, настойчивость тоже были. А в результате - серьезное классическое образование, такое, которое у нас получают в течение 5 лет, когда с тобой занимаются гармонией, композицией, дирижированием, музыкальной литературой, когда ты сдаешь зачеты по 200 темам. …
Помню я те занятия по музлитературе, когда нужно было 200 тем записать в нотной тетрадочке. Вначале ты этого не хочешь, ругаешь учителей за то, что можно было и так сдать, а они столько от тебя требуют! Ты уже буквально выбиваешься из сил, ночами не досыпаешь, бедненький, несчастненький, а они такие ироды, издеваются над учениками! Но потом с опытом, возрастом понимаешь и благодаришь тех учителей, которые строго спрашивали, «мучили». Ведь музыкальную культуру развивают не только специальные предметы: сольфеджио, оркестровая практика и т.д., но и психология, педагогика – всё в комплексе. И я от всех старался брать что-то хорошее, включая педагогов по английскому языку, теории музыки и театра. Знания-то пришли оттуда! … А закончил я обучение, дирижируя 40-й симфонией Моцарта, которую сейчас исполняю на концертах.
Но я никогда не останавливаюсь на достигнутом, продолжаю постоянно совершенствоваться. И, регулярно общаясь с теми или иными людьми, всегда хочу чему-то научиться, если чувствую, что они знают и умеют больше, чем я. Я лёгкий в обучении.

* * *
С детства я мечтал стать педагогом. Мне казалось, что это очень удобно: два месяца отпуска и по магазинам можно ходить не вечером, а днём. В то время было просто нереально что-либо купить вечером: очереди – длиннее сегодняшних пробок на дорогах. Со временем понял, что это не главное. Обязательно надо передавать свои знания и секреты мастерства. Сначала набираешь опыт, потом хочется поделиться. Ведь только, если можешь кого-то научить, то ты действительно мастер и силён в своём деле.
Одно время я преподавал в Высшей школе изящных искусств, в должности ассоциированного профессора, где с учениками проходил целыми разделами: сначала кантри, джаз, блюз,… занимался этим с ними по полгода, прежде чем, уже на данной основе мы переходили к року. И то, что я играл в джазовых коллективах, очень сильно помогло, да и сейчас помогает: ведь здесь и импровизационное начало, и построение ладов такое же, и прочее. Знаю, что даже на Западе и в американских школах рокеры обязательно проходят курс джаза, такой своеобразный теоретический курс. Это просто необходимо для их же профессиональной подготовки…
Но, к сожалению, в нашей стране преподавание никогда не приносило ощутимого дохода. Денег за эту работу мне хватало аккурат на оплату стоянки и бензина для авто. (По-моему, педагогам, что работают без денег, но воспитывают музыкантов в школах, училищах, в университете культуры, надо просто памятник ставить. Конечно, кто-то из учеников скажет, что нельзя музыкой заработать и пойдет в таксисты. Но кто-то ведь и останется и будет передавать свои знания и опыт дальше).
Да и, всё-таки, основное моё занятие – концертная деятельность, … но и педагогика не отпускает. И теперь я доцент кафедры Московского Государственного Университета Культуры. Серьёзно собираюсь заняться ещё и научной деятельностью – пишу диссертацию на тему «Методика преподавания и обучения и критерии исполнительского мастерства». Пока посещаю библиотеки, просматриваю другие диссертации, узнаю немало нового и интересного и потихоньку наполняюсь другим содержанием. Всё это нужно мне в моей профессии, и потом будет что рассказать людям.

* * *
У меня есть мечта – открыть гитарный центр, где преподавали бы гитару под моим чутким руководством. Но это, … когда будет меньше концертов, и больше свободного времени. А пока – в частном порядке не учу, так, иногда консультирую. Гитарист Дмитрий Лобанов - мой бывший и самый верный ученик. Он учился в школе изящных искусств, где я преподавал. Дима овладевал игрой на гитаре по моей системе. И теперь мы постоянно выступаем с ним дуэтом.
Все музыканты, с которыми играю - тоже своего рода ученики. Конечно, мне удобнее играть с людьми, обладающими классическим консерваторским образованием – есть прекрасные педагоги, уникальная школа. А кого-то приходится «воспитывать». Мы занимаемся фразировкой, ритмикой, сыгрыванием. Но, … текучесть кадров: то с одними позанимался, то с другими…
* * *
Я стараюсь давать мастер-классы всюду, где меня попросят: от музыкальных коллективов до музыкальных школ. И в Москве, и за границей, где я выступаю, и во время гастролей по нашей стране. Это хорошее дело. Я многое знаю и умею, мне есть чем поделиться с людьми, (кстати, в юности подобных уроков мне очень не хватало). У меня есть степень магистра гитарного искусства Академии наук Сан-Марино. Это международный диплом, докторами этой академии являются Никита Михалков и Пол Маккартни. Это обязывает ко многому, как и должность доцента университета культуры.
На мастер - классах я не только демонстрирую свою технику, но и рассказываю о композиторах, об истории музыки, о различных музыкальных стилях в которых выступаю, о том, как пишу аранжировки, опираясь на классические партитуры, показываю приёмы игры, рассказываю о постановке, о стилистике. … Мне, даже, удавалось перебороть скепсис некоторых педагогов, которые не понимали, как можно играть Бетховена, или Безе в стиле кантри.
Как правило, собираются профессиональные гитаристы. Для них я использую терминологию и информацию, в большей степени направленную на исполнительское мастерство.
А для маленьких музыкантов я редко провожу такие занятия. Например, в рамках благотворительных акций, с которыми мы, вместе с футболистами, бываем в разных городах нашей страны. Там у меня иногда запланировано порядка четырёх мастер-классов для детей в музыкальных школах. С маленькой публикой свои сложности: и с терминологией, и с психологией. Дети не врут. Действительно, взрослые могут лукавить, а здесь все настоящее - очень тонко и трогательно. … Столько позитива, столько эмоций я не получал давно.
Самый весёлый мастер-класс у меня прошёл с группой "Экс ВВ". Они тренькали на гитарах, играли на банджо, и получилась тирольская вечеринка под Новый год. А через некоторое время произошла удивительная материализация: после поездки в Мюнхен, мы отправились в Австрию, в горы на настоящую тирольскую вечеринку, где выступали как раз на Новый год.
* * *
На самом деле, у меня много учеников. Не знаю их имён, но знаю, что когда выходит мой очередной диск, его покупают, скачивают и играют эту музыку. Это приятно. Я совершенно искренне хочу, чтобы как можно больше людей занимались различной музыкой. И не только играли.
Если вы не хотите остановиться в своём развитии, не пренебрегайте общими знаниями. Через музыку, через гитару можно познавать мир. И это так увлекательно! Например, все знают, что Гиннес - тёмное пиво. А ведь это тоже связано с музыкой. Почему его пьют в ирландских пабах? И как они танцуют, и на каких инструментах играют? Как люди играют на африканских инструментах? Во что они там одеваются? Какие песни поют в Баварии, когда ходят в коротеньких штанишках и пьют пиво?
Когда вы хоть немного занимаетесь музыкой, когда больше узнаете об истории, о культуре разных стран, — это не просто делает более интересными занятия на гитаре, и даже не просто расширяет наш кругозор. Это открывает информационные, энергетические каналы, которые связывают нас с другими людьми, с миром, с космосом. И наоборот, позволяет глубже заглянуть в себя, понять себя. Ум есть у каждого (даже у животных). А вот интеллект нужно развивать.
Это говорю не потому, что окончил университет культуры, а лишний раз напоминаю, что ваш уровень — это и уровень развития общества. Всё взаимосвязано. И чем больше у нас будет людей, понимающих музыку, играющих на инструментах (и, конечно, на моём любимом – гитаре), тем интереснее будет жить.
О том, как всё начиналось.
«У меня самого достаточно извилистая творческая судьба, я играл в разных стилях, с разными музыкантами. … Сначала хочется играть энергетическую музыку, а потом стремишься к классике, к гармонии».

Очень даже здорово все начиналось: меня, молодого и почти никому не известного гитариста, пригласили в 1978 г. в Эстрадно-симфонический оркестр Всесоюзного радио и Центрального телевидения под управлением Юрия Силантьева. Свой первый концерт я играл 15 мая того же года. Работу у Силантьева нельзя было назвать сотрудничеством: пришел мальчиком еще, ходил по струнке, играл в оркестровках сопровождения разных певцов. А через два года меня позвал к себе в «Арсенал» Алексей Козлов. Силантьев тогда сказал: «Ты что, ты ведь будешь по деревням ездить, «чёс» играть, а я тебе известность сделаю на телевидении…». Но я ушёл: хотя я многому научился в оркестре, но мне не нравилось что у людей это просто работа — не творчество.
В «Арсенале» я уже играл соло на акустической гитаре, импровизации в стиле фьюжн и фламенко. Композитор Юрий Саульский писал обо мне: «ощущается сплав академической гитарной техники с элементами народного испанского музицирования и приемами джазовой игры». В 1983 году я ушел из «Арсенала», ибо растешь постоянно, и строгие рамки, установленные руководителем, становятся тесны. Хотя многое, что было в «Арсенале», ну, чисто человеческие отношения: было и хорошее, было и негативное, впрочем, как и везде.
Всё это и привело меня в «Квадро». Было тяжело, — мы поднимали инструментальную музыку, ездили по деревням. У меня в трудовой книжке с тех пор осталась запись, что я работал с 82 по 84-й годы в Ростовской областной филармонии в качестве артиста. В то время, на периферии к творческим людям относились гораздо лучше, чем в Москве, поэтому мы и создавали там свою группу. Жили в гостинице «Ростов», ездили на гастроли по областям России, исколесили на ужасных автобусах многие деревни и села. Помню, как-то во время концерта к звукорежиссеру подходили бабушки и говорили: «Механик, нажми кнопку, хай хлопцы заспевают...». … Ночевали в таких гостиницах, где приходилось спать в шапке, потому что было очень холодно; желудки испортили. Многое вместе пережили. И всё-таки, мы несли в массы хорошую музыку, и своё дело, наверное, мы тогда сделали. … Да, я бы с ними еще с удовольствием поработал… Правда, сейчас участники коллектива немного порастерялись: один — у Аллы Борисовны, другой в Германии живет. … Я ушел из «Квадро», неважно по каким причинам: и по музыкальным, и по другим. А когда уходил, у меня испортилась гитара, и даже не на что было купить новую. И я не мог заработать другим способом на хорошую гитару, нежели стать сессионным музыкантом.

В течение полутора лет играл в группе Валерия Леонтьева. Потом была группа Юрия Антонова: там я писал гитарные партии, делал аранжировки, даже на пластинке записался — «От печали до радости». Это было очень давно уже, но, тем не менее, вспоминаю о том периоде с теплотой. Я прошел у Антонова хорошую школу, научился быть в музыке требовательным к себе и к другим, и дисциплинированным во всём, что касается работы. И ещё я понял, что простая музыка – это тоже неплохо.
Так получилось, что я у всех проработал по два года — цикл такой. Отчасти я сожалею, отчасти... нет: что ж, значит, так нужно было судьбе.
Были и другие работы: и с Аллой Пугачёвой сотрудничал, … кстати, к разговорам о сложных характерах: я с глубочайшим уважением отношусь и к Пугачёвой, и к Антонову, и в профессиональном, и в личном плане. У меня проблем в общении с ними не возникало никогда. Думаю, дело ещё и во взаимном уважении: я не стал бы работать с человеком, который не уважал бы меня. …

Никогда не считал себя только джазовым или хард-роковым гитаристом. Я – музыкант. Везде играл классические обработки. Но мне в ансамблях особенно не давали играть эту музыку. Даже ревностно относились к тому, что мне на концертах хлопали больше за «всего лишь классическую музыку». И всё время мне приходилось как-то преодолевать это. … В конце концов, обиделся я тогда на всех... Это сейчас, спустя годы, мы общаемся великолепно и с Антоновым, и с Лешей Козловым, но тогда, в 87-м, когда от Антонова все ушли в сопровождающую группу Владимира Кузьмина, я остался один и начал делать то, что и делаю сейчас. Так вот с тех пор и работаю.
О гитарах…
«Как у художника есть палитра, краски, так у меня - гитары».

— Виктор, а хочется иногда отдохнуть? Вот так: кирдык
от гитары, просто надоело и все?
— Нет.

Я привожу музыкальные инструменты и ноты отовсюду. Дома гитар десять или пятнадцать, остальные на студии, кому-то даю поиграть. А всего у меня более 30-ти инструментов. Среди них есть действительно необычные, например, очень тяжёлая железная гитара, у нее такое холодное, ледяное звучание; цитра (она похожа на гусли). Есть стил-гитара, гавайская гитара и укулеле (маленькая гавайская гитарка), мандолина и старинная лютня, банджо, ситар, дóбра. Из Боливии привез чаранга – гитару из цельного дерева, а из Ирландии - бузуки и вдобавок приобрел там кельтскую арфу. Есть гитары 4-х, 6-ти, 7-и, 12- струнные; акустические, среди них – заказная, работы мастера Николая Анисимова, электрогитары разных фирм, и моё достижение – инкрустированная золотом гитара ручной работы с моими инициалами, которую мне презентовала фирма «Fender» на 50-летие. Но это не предмет для хвастовства и не коллекция, а просто необходимость. Не надо думать, что я развесил свои сокровища и любуюсь. Да, у меня много музыкальных инструментов, и на всех я играю – на каждом своё. Когда музыка должна ласкать слух – это на акустической гитаре, а когда что-то мощное – на электрогитаре. … Это мои краски, они мне необходимы!
Не секрет (хотя начинающие музыканты могут об этом не догадываться), что, если в композиции слышно две, три разных партий гитары и все они осязаемы, заполняют большой объем, это значит, что они записаны на разных инструментах. Один и тот же инструмент, даже если партии записаны в разных тесситурах, никогда не даст такого выпуклого звучания. То есть, гитары и должны быть различными, чтобы тембры их не наслаивались друг на друга, была разная окраска, богатая музыкальная палитра.

* * *
Каждый инструмент для меня по-своему дорог, каждая гитара любима. Но, пожалуй, самая дорогая та, которая спасла мне жизнь. Однажды я выступал в Лужниках. Там установили огромную сцену на высоте 8-10 метров. Когда играл, был ослеплен светом, не увидел края и упал вниз. Хорошо, что был одет в кожаную куртку, и гитара висела на ремне. Я летел вниз, и она меня тормозила по ступенькам. Это, пожалуй, и спасло. Когда упал на ящики, ударился спиной, но не разбился! От гитары, конечно, отлетело несколько кусочков, но я ее храню, играю на ней и сейчас. А вот, свою самую первую я кому-то подарил.
У некоторых инструментов есть любопытные истории. Например, однажды я летел на концерт в Уренгой, вместе с футбольной командой (по мини-футболу) "Спартак". В ней играют бразильцы – "легионеры". Во время банкета состоялся импровизированный концерт, и оказалось, что они прекрасно играют на своих народных инструментах, в том числе и на укулеле. И в конце поездки, один из футболистов, Жозе Биру подарил мне ее. От денег напрочь отказался, сказав, что привезет себе еще. Это выдержанный временем инструмент, совсем не похожий на тот, что я привез из Ирландии.
Но мне ближе всего, конечно же, «Fender Stratocaster». Инструменты высокого класса, с универсальными тембрами и разными характерами. Например, Fender Stratocaster Jeff Beck – серийный, цвета Surf Green ориентирован, на мой взгляд, на концертную работу, на спонтанность и энергетику сцены. Вариант Custom Shop цвета Olympic White звучит очень похоже, но отличается повышенной чувствительностью к самым тонким нюансам исполнения. Он располагает к вдумчивой работе в студии. Хотя, разумеется, оба отлично проявляют себя и на сцене и в студии. А, когда в первый раз взял в руки свою «Золотую гитару», у меня сразу получилось здорово. Она звучит великолепно! С тех пор даже выпускать не хочу, везде играю на ней. Она очень качественная, позволяет хорошо звучать с любой аппаратурой, в любом, даже неприспособленном для этого месте. На концертах меняю гитары в зависимости от того, что исполняю, или, например, когда рвутся струны. У меня однажды порвалось четыре струны. Четыре! То есть мне оставалось играть на двух, … да, не дай Бог такого ещё раз! Паганини, конечно, играл на одной струне. Но если ты играешь на электрогитаре, и у тебя рвется струна, ты не можешь предугадать, какая у тебя получится настройка. Поэтому современному гитаристу играть на одной струне намного сложнее.
Струны использую разные. Мне нравятся толстые струны - особенно в роковых вещах. По-моему, звук высекается лучше, если струна натянута сильнее. Больше усилий нужно прилагать, тогда усиливается энергетика звучания. А на акустике – нейлоновые разные, в зависимости от исполняемого произведения. Я люблю настоящий звук гитары и даже в студии не люблю писать с пьезодатчика.
Есть общеизвестные истины, что Stratocaster отличается яркой атакой, Gibson Les Pau – глубиной и серединой, в нем более теплый звук; что различные акустические гитары все звучат принципиально по-разному. Одна и та же акустическая, но с нейлоновыми струнами или с железными — тоже разный звук.
В любом случае, важно его качество. Люди часто думают, что звук зависит от инструмента или усилителя, а, на самом деле, звук зависит от исполнителя, формируется им. Звук складывается из приемов твоих, из музыкального материала. Можно своей энергетикой добавить звучание. Главное — музыкант, его способности, мировоззрение, переживания. Не место красит человека, не инструмент красит музыканта. Мы сейчас ударимся рекламировать инструменты, а они только помогают.
Инструмент – это мостик между мной и музыкой. Написанные ноты сами по себе ничего не значат, и сам по себе инструмент не зазвучит. Нужно уметь его чувствовать. И не надо из него делать что-то сверхъестественное.
Я не раб инструмента. И у меня нет такого заболевания – вещизм, я не такой. Я их дарю. Я их «насилую», они бьются везде.
* * *
В советское время приходилось копить буквально по году, а то и больше, для того, чтобы заработать на инструмент. Сегодня я известный музыкант, поэтому раз-два в год солидные фирмы присылают мне гитары из-за рубежа в качестве подарка, чтобы только
я на них играл. Это называется индорсмент. Да и сам я человек солидный, давно занимающийся музыкой, могу покупать гитары и другие инструменты. Это радует. Но к гитаре, какая бы она ни была, нужно привыкать,
Гитару можно купить в магазине. А новые гитары должны обыграться. То есть процесс, когда они начнут звучать, занимает от года и более. Объяснений тому много, даже физических, например, что структура дерева изменяет свое содержание. Но гитара – живой инструмент. Когда на ней играешь: вот этот процесс, когда она тебе позволяет быть с собой. И наоборот, инструмент должен быть оживлен энергией того человека, который играет, музыкой, которую играют на нем. Поэтому, если правильная музыка играется, будет и правильный инструмент. Гитара — это, ... если есть отдача, она начинает звучать более проникновенно, более сочно. Такие редкие инструменты, дорогие, хорошие, если вкус изысканный, надо искать среди музыкантов. Надо общаться с музыкантами, потому что хорошая гитара просто так не уходит. За ними нужно гоняться. Вообще, к старым инструментам отношусь с должным уважением. Gretsch и др. – очень дорогие гитары. Их цена говорит сама за себя. Но использовать их в моей стилистике лучше для какой-то определенной вещи.
Хорошая гитара должна стоить от 2 тысяч долларов. Есть гитары за 200 долларов, выглядят прилично, но сделаны из прессованного картона. Хотя, они тоже хороши в своем роде. Чтобы начинать. А то в свое время было вовсе не достать никакую гитару.

Свой опыт набирал немалое время, умею играть на разных инструментах, можно сказать, на всем, что шевелится, за что можно дергать. Вот за проволочку за какую-нибудь. Я могу сыграть и на гитаре «Урал». Был такой завод в советское время, он выпускал мотоциклы, а заодно и гитары. Проведя по грифу того инструмента, можно было запросто порезаться. На "Урале" играл - на танцах на Северном Кавказе, иногда сшибая пальцы в кровь. Но был очень доволен, и все были довольны. Иногда в компании приходится играть на гитаре, в которой торчит вилка, чтобы гриф приподнять, но, все равно, играется, и можно гитару как-то приспособить, и лучше иметь хоть что-то, чем вообще ничего. Была какая-то "Торнадо", была гитара за 35 рублей со звукоснимателем за 7 рублей, … была «Ibanez». Все было.

Любую музыку сейчас можно записать на компьютере, но не думаю, что это вытеснит живых музыкантов и инструменты. Вот гитара, на протяжении уже нескольких веков никогда не теряла своей популярности. Она всё время развивается, начиная с эпохи Возрождения, когда в Европу была завезена лютня, а затем, в Испании появилась гитара. Через пять столетий - электрогитара, и сейчас она уже может звучать как оркестр в миниатюре. И уж поверьте мне - если бы это было ненужно, то не было бы такого разнообразия.

Я исполняю произведения разной стилистики, и хочу надеяться, что это будет востребовано. Посмотрит кто-нибудь на меня, увидит массу недостатков и захочет сыграть эти произведения ещё лучше. И хорошо! Живое исполнение – это струна в двух руках человека, а между ними – его сердце. В этом и есть таинство. Гитару пока ничто не может заменить. Она вечна и современна, также как и классическая музыка.

… и о том, что гитара – не женщина.

Некоторые музыканты любят сравнивать гитару с женщиной. Но это совсем разное. Для меня, гитара – это кусок дерева, правильно обтесанный человеком, – инструмент.
А некоторые журналисты любят спрашивать, может ли гитара заменить женщину. Если мужчина не Буратино, то, естественно, нет! Кусок дерева не может заменить живую женщину. Хотя, конечно, часто просыпаешься, а рядом с тобой – гитара. Она более преданна. Но я нахожу схожие качества и в женщине. Женщина ведь тоже позволяет тебе осознать мир через нее и вместе с ней. И тоже не будет изменять тебе, когда ты принадлежишь ей, и только ей. Но с женщинами все-таки сложней. С гитарой проще. Она позволит играть так, как хочется тебе, быть самим собой. А женщина сделает так, как хочется ей. Самые крутые мужики – политики, спортсмены – все попадали в эти сладкие путы. Женщина опасней гитары. Куда опасней.
Хотя, если сравнивать женщину и гитару, общего, наверное, найдется немало. И та, и другая не терпят измен - вот вам главное сходство! И в той, и в другой есть игра, и это хорошо. Просто здорово!
О здоровом образе жизни.
«Мысль о смерти помогает мне помнить о том,
что надо заниматься своим здоровьем».

О клинической смерти.
Я верю, что есть жизнь после смерти. Да и любая религия это подтверждает. …
Однажды во время гастролей, после концерта мне стало плохо, и я потерял сознание. Я просто куда-то провалился и увидел большой коридор, а впереди свет и ворота. Возникло ощущение, как будто я неторопливо приближаюсь к ним на какой-то вагонетке. Все было в серых тонах, вокруг меня медленно проплывали стены, мелькали огоньки. Было интересно. Я двигался к воротам, но никак не мог до них доехать, … и вдруг всё остановилось. Меня потянуло назад, всё быстрее и быстрее, … потом взрыв – и всё в цвете! Я лежал на полу в гостинице, а надо мной врачи, искусственное дыхание делали, электрошок.… Радость от этого просто неимоверная!

О том, как я похудел.
Творческий человек редко бывает совместим со здоровым образом жизни. Но это не от распущенности. Как и у большинства музыкантов, режим у меня совершенно нездоровый. Наверное, правильно и хорошо вставать рано утром, делать зарядку, обливаться холодной водой, … но концерты, как правило, заканчиваются поздно, а домой я попадаю вообще глубокой ночью. Будучи дома, заснуть все равно сразу не удаётся: я еще переживаю, проигрываю в себе музыку, поэтому ложусь спать под утро. Если к этому прибавить, что в течение дня часто приходится обходиться только чаем и кофе, или перекусывать кое-как на бегу, а вот ночью спокойно, вкусно и плотненько поесть – самое то! Или набегаться на футбольном поле, а потом, чтобы восполнить потерю калорий, –
по холодненькому пивку с друзьями …
Короче, при таком раскладе, на стройную фигуру может рассчитывать только генетически одаренный ею человек. Но я не такой! Поэтому отрастил живот, и долгое время утешал себя тем, что на большом животе удобнее держать гитару. Потом началось: давление скачет, кровь из носа течёт, да ещё и желудок часто дает о себе знать в самый неподходящий момент. Правда его предъязвенное состояние берёт своё начало с далёких 80-х, когда я в составе «Квадро» ездил по бесконечным деревням – нёс инструментальную музыку в массы. Добавим сюда и профессиональный недуг - болезнь переигранных рук. Медицинский термин – "болезнь Паганини". Это, когда с утра иногда руки немеют так, что не можешь зубную щётку в них удержать: реакция на большую нагрузку.
Так «дорос» я до 92 кг. В активе: переломы разные, операция язвы желудка, клиническая смерть, … хорошо, что я некурящий оптимист. Но уже стал понимать, что этого маловато будет, и никто мне не поможет, кроме меня самого. Сел на диету и благодаря рекомендациям Геннадия Малахова похудел на 15 кг.
Ну что: не ем после семи вечера, забыл, что такое пирожные, пью минеральную воду и ем много овощей. В Москве у меня в холодильнике всегда есть руккола, морепродукты и несколько бутылок хорошего вина (немного-то можно). Продолжаю играть в футбол, не курю, не пью. Даже свое любимое пиво!!! Да и концерты сами по себе неслабая нагрузочка. ... В баню хожу. Хорошо за полчаса до посещения бани выпить специальный чай для похудения: в чайничке перемешать в равных пропорциях цветы липы (потогонное), мяту (расслабляющее) и землянику. Залить всё кипятком и настаивать 5-10 минут. И вот, когда есть и диета, и гимнастика, и баня, то процесс похудения происходит более эффективно. Главное, с лишним весом ушли проблемы с давлением. Стало действительно веселее, легче жить: больше успеваешь, больше можешь. … В общем, сам на себя не нарадуюсь! И всем желающим советую сбросить вес.

Об отдыхе.
Нет, серьезно, я возраст не ощущаю. Может, потому, что о нём не думаю – некогда. Думаю о том, что надо многое успеть. Конечно, для этого нужны и силы, и энергия, и здоровье.
Очень футбол помогает. Игра у нас идёт полноценная, поэтому говорить, что это отдых, я не могу. Зато потом, когда отлежишься после игры, посещает такая, знаете, радостная усталость. Футбол открывает во мне второе дыхание. Придерживаться спортивного распорядка дня помогает то, что новый директор нашей группы – бывший футбольный тренер. Мы даже питаемся как спортсмены. Например, с утра едим овсяную кашу. Это, кстати, мой друг футболист Алексей Смертин научил. Каша очень питательная, но лёгкая пища. Энергии хватает надолго.
Иногда так устаю, что засыпаю с гитарой в руках. Поэтому стараюсь выспаться, а если нет возможности, хотя бы расслабиться, помедитировать, сделать дыхательную гимнастику по системе Норбекова. И атмосферу в коллективе стараюсь поддерживать дружную. Чтобы члены команды не создавали друг другу стрессов.
Музыка моё самое лучшее лекарство: и сам ею лечусь, и зрителей в зале лечу.
Во время гастролей, после концертов - в первую очередь это бани, сауны, бассейны – очень люблю плавать.
А после новогодних концертов мы с друзьями стараемся выбраться куда-то: на
недельку в Грецию, или на термальные источники в Италию – поплавать в минеральной воде, восстановить силы после изнуряющих гастролей, особенно связанных со сменой часовых поясов. Да и для рук – нашего рабочего инструмента – сие полезно.
Восстанавливать силы помогает «Евротерапия». Мне нравится взрослая, степенная и спокойная Европа. Она мне близка. Путешествую по европейским городкам, придумывая что-то, а потом воплощаю. Люблю ночью побродить по средневековым улочкам, вобрать в себя эту атмосферу, и потом уже могу всё это отдавать. Может быть, именно поэтому мне и нравится европейская музыка. Я ведь делаю обработки не американского джаза, а именно композиций Бетховена, Баха, Моцарта. Или кельтской музыки, – а она тоже европейская. …
А дома – это друзья, дача. И те редкие моменты, когда мы собираемся у меня на даче, провести время за приготовлением шашлыков. Но вот для абсолютного погружения в серьёзную литературу, в другие виды искусства и даже, порой, просто в кино сходить, - на это, к сожалению, не хватает времени.
О рок-н-ролле и некоторых стереотипах.
« Не стоит бояться человека "с ружьем" — с длинными волосами.
Стоит бояться человека с короткими волосами. Вот так вот».

Не секрет, какой образ жизни ведут рок-музыканты. Когда мне было 20 лет, я тоже, конечно, употреблял разные алкогольные напитки. Мы выпивали портвейн, празднуя, например, день рождения Джимми Хендрикса, (после этого меня очень сильно подташнивало). Или наркотики: ну как можно не покурить вместе со всеми какой-нибудь фигни?! Но, когда выпиваешь, с утра руки трясутся, и уже не можешь играть на гитаре. Хорошо, что я это рано понял. Любому творческому человеку рано или поздно приходится выбирать: или ты будешь заниматься творчеством, или жить под "кайфом", … до поры до времени.
Меня музыка всегда поддерживала и выводила из определенных состояний.
Сейчас крепких напитков не употребляю. Иногда могу позволить себе слегка расслабиться после окончания турне на каком-нибудь банкете, но только если работа закончена. А перед концертом - никакого спиртного!

Я очень радуюсь тому обстоятельству, что постепенно уходит в прошлое стереотип: мол, музыкант должен быть бунтарем, наркоманом и алкоголиком, ярко гореть и сгореть в сорок лет. Нет, нет и еще раз нет! А те, кто думают, что алкоголизм – синоним рок-н-ролла, ошибаются! Водку невозможно совмещать с любой профессией. Конечно, если человек живет только рок–н–роллом, – он умрет, он сожрет себя, он превратится в алкоголика или наркомана, потому что все окружающее рок–н–ролл перевесит все творческое в рок–н–ролле. Примеры такие были, поэтому некоторые всё ещё продолжают считать, что рок–н–ролл — это постоянный групповой секс, пьянки, наркотики, одна грязь. Это чушь! Человек может себя "сжечь" один раз на чем–то, но все равно внутри есть какая–то чистота. В самом деле, рокеры что у нас, что на Западе — они, все равно, нравственнее, чем бандюги.

Другое дело, что во всём присутствует элемент игры.
Например, элемент игрового соперничества есть среди людей, для которых джип —
это основное средство передвижения. И элемент игры есть у людей, для которых основное средство — мотоцикл. Я знаю "ночных волков". И знаю, что многие из них с наступлением холодов ездят на машинах и чувствуют там себя нормально. А когда нужно, надевают кожаные куртки и садятся на мотоциклы. Я знаю рокеров в Италии, которые живут социально–семейной жизнью. Но когда проходят их роковые тусовки, они едут туда на три дня, берут с собой детей и одевают своих маленьких дочушек в кожаные курточки и штанишки. Переодеваются «в кожу» и сами, хотя на работу ходят в галстуках и в пиджаках. (Но сережка в ушах есть, все равно, и, конечно же, все когда-то пробовали наркотики). … Так вот, они дружно едут на поляну, общаются и пьют нашу водку. Так же, как и русские. За исключением того, что когда я играл им "Аве Мария", они пели слова...
Это все равно элемент игры. Человеку, наверное, это надо.
О страховании рук…
«Самое главное в моём концерте - музыка. Но почему-то все говорят о том, что руки были застрахованы, о рекорде Гиннеса и всё. Поверьте, это только маленькие факты, говорящие о профессионализме. Естественно, я должен играть этим самыми руками быстро, если играю Паганини. Но не в этом секрет. А в том, чтобы несколько нот сыграть так, чтобы они тронули всех. Это и есть самый главный критерий».

Мои руки были застрахованы на полмиллиона долларов на год – как признание заслуг. Причем у первого из отечественных музыкантов, и вокруг этого события был нездоровый интерес. Это случилось в прошлом веке, в 1997 году. На концерте в театре Эстрады российско-английская компания «Принципал» вручила мне эту страховку в знак признания заслуг. Но после дефолта в августе фирма лопнула вместе со всеми своими обязательствами. Правда, страховка в любом случае, действовала только в течение года. (В то время мне многие в шутку советовали специально сломать руку или что-нибудь в этом духе).
Обычно со мной постоянно что-то случается. Я ломал и пальцы, и руки, и ребра, и нос, и коленку порвал. Но пока была страховка, по закону подлости, решительно ничего не произошло! И потом, полмиллиона я мог получить только в случае полной потери трудоспособности - если бы, например, меня разбил паралич.
Сейчас мои руки уже ни одна страховая компания страховать не возьмется, т. к. при составлении договора слишком много ограничений: не заниматься спортом, дайвингом, альпинизмом, дельтапланеризмом и т.д. А я играю в футбол.
Но я к этому отношусь с юмором, и не боюсь на поле ничего. Не боюсь ни мяча, ни травм – мужчина должен себе что-то сломать. Но если, не дай бог, случится что-то серьезное, я, все равно, буду продолжать делать свое дело. У меня есть гитара, которая называется ‛стил-гитара‛. На ней можно играть только двумя или тремя пальцами. …
… и о «Полёте шмеля»
«Музыкант должен поражать. Если ему это не удаётся,
лучше вообще не браться за инструмент».
Никколо Паганини.
(17 нот в секунду, а весь «Полет шмеля» всего за 24 секунды девятью пальцами).
Когда я сломал рёбра, играя в футбол, какое-то время сидел дома: не мог ни вздохнуть, ни посмеяться, ни кашлянуть. И увидел, что секундная стрелка - это очень много. Тем более к тому времени уже появились компьютерные программы, в которых по пику можно с точностью до каждой ноты определить, сколько нот ты сыграл. В секунду и минуту. Всё было сделано буквально за 2-3 дня. … Почему я выбрал именно «Полёт»? Просто это техничное произведение нашего русского композитора.
Есть в игре на балалайке такой прием – «сдергивание». Переняв его, можно достигнуть огромной скорости исполнения. Я понял, что можно сыграть "Полёт" «теппингом», приёмом, (когда пальцы обеих рук извлекают звук непосредственно на грифе гитары). И поверьте мне, я сделал это как-то, шутя. Случайно сложились так обстоятельства. Дело в том, что есть у нас филиал "Книги рекордов Гиннеса", и они зарегистрировали этот рекорд. Мне позвонили оттуда и предложили. Прошло три года с тех пор, как родилась эта идея, а мы не знали, как точно зафиксировать рекорд: на видеокамере медленно прокручивать или на специальном приборе.
А улучшение рекорда было связано вот с чем. Филиал рекордов Гиннеса - хорошо, но я же в России живу. У Турчинского есть шоу российских рекордов. Я и зарегистрировался там. Потом оказалось, что на концертах многие просят исполнить "Шмеля". И стал играть его ещё быстрее. Это тест. Шутка. Сыграл – зарегистрировал: и всё. Не придал этому значения, не думал, что будет иметь такой резонанс. От бурных восторгов до … самый нелепый из слухов – это когда телевизионщики придумали историю, якобы я купил статуэтку и подарил ее сам себе, любимому. Было очень приятно…
Это баловство, хохма, игра — но на публику. Я же артист. Это, скорее спорт, чем музыка. Поверьте, просто скорость – ерунда, не более, чем цирковой номер! Если человек будет играть на гитаре очень быстро, то через 2 минуты он уже наскучит слушателям, через 5 минут все покрутят пальцем у виска, а через 10 никого в зале не будет. Самое сложное – удержать внимание зала, исполняя «К Элизе» Бетховена или «Полонез» Огинского, так, чтобы у людей мурашки по коже пробежали…
Может любой ребенок быстрее меня научиться играть на гитаре, времени много не займет. Ко мне подходят в разных городах мамы и благодарят: "Спасибо, Виктор, что у меня мой сын не пиво пьёт по подъёздам, а сидит и играет на гитаре. Стал больше интересоваться разными музыкальными направлениями, даже историей. И играет "Полёт шмеля". Вас ещё не может догнать, но спасибо вам за то, что вы этим заинтересовываете".
Я делюсь своими секретами в Интернете ещё много лет назад на сайте "Guitars.ru", в гитарных изданиях. Делал табулатуры в своей "Видеошколе…" - пожалуйста. Никогда ни от кого не скрывал. Любой желающий может посмотреть, как я исполняю тот же "Полет шмеля" в замедленной съемке, и повторить. Если у кого-то получится быстрее и красивее, буду только рад. … Кстати, на акустическом инструменте так, увы, не получится – фокус удастся лишь на электрогитаре.
Вовсе не думал, что это будет иметь такой отклик, и мне не нравится, когда к этому приковано очень много внимания, когда все говорят только о том, что я быстро играю. Сейчас избегаю разговоров об этом.
Главное - музыка. Но если что - можем.

А вообще-то мне очень хотелось бы повторить свой номер в экстремальных условиях. Представьте: игра на гитаре под водой. Или на вершине горы. Поднялся, запыхался, ручки дрожат — вот тогда сыграй, попробуй быстрее всех! Это вызов, а я люблю вызовы, мне надо было в эпоху дуэлей или «покорений пространств» родиться…
О семье и друзьях.
«О личной жизни или совсем не рассказываю,
или совсем мало».
О Семье.
Есть семья: жена и сын. Жена занимается домашним хозяйством, сына воспитывает. Конечно, ей приходится очень нелегко, так как я на гастролях довольно долгое время провожу. А если и в Москве, то, всё равно, у меня очень своеобразный распорядок дня. Хотя, когда я дома, то хожу по магазинам, …ну, иногда, но хожу. Маскируюсь, надеваю кепочку, очки, косичку и пошел. И на машине, помогаю. Иногда…
Сын – Максим, учится на юриста. Как мой отец не хотел, чтобы я был военным, так и я также не хочу, чтобы мой сын был гитаристом, как ни странно. То есть, ничего странного: слишком уж непроста сегодня в нашей стране судьба артиста, предпочитающего самобытность и играющего "неформатную" музыку. Поэтому я никогда не хотел, чтобы он шел на профессиональную сцену. Другое дело, заниматься музыкой для общего развития. Он прилично играет на гитаре, но только для души, с друзьями. Подбирают что-то, начиная от металлики, ну, я не знаю, какой-то риф из Лимбискит, или тот же Рома Зверь или какие-то песенки "Гражданской обороны". Я через него уже познаю очень много нового. Бывает весьма интересно что-то, весьма свежо. Нормально. Ещё в футбол играл, примерно так же, как все мальчишки играют в футбол.
Он внутри отличный парень, но ходит по улицам, напуская на себя важный вид. Он даже меня стесняется, когда я весь такой радостный. Он говорит: «Пап, ну надо же быть крутым». Но это все ложное. … Отец обычно не всегда авторитет. Я, к сожалению, тоже. Сын меня постоянно подковыривает. А сам проколол себе язык, и у него четыре сережки в ухе, а я все время на гастролях, и когда выдаются редкие часы для воспитания, то мне друзья говорят: «Да ты на себя посмотри!».
У меня бывает, единственное, несколько недель в году, когда мы в Италии или ещё где-то отдыхаем вместе, а потом уже своих не так часто вижу. А что делать? Это данность профессии, я сам выбрал такой путь. Хотя, дело даже не в профессии, это, скорее, стиль жизни…. Бывает, что и по полгода на гастролях проводить приходиться – тяжко это, конечно. Даже собаку завести не могу – когда я с ней буду заниматься. Поэтому у нас живут два кота: один подарен известным кошатником Юрием Антоновым (кстати, кот очень на него похож!), другой — приблудный.…

А родители уже умерли. Есть старшая сестра. Но тоже не всегда бывает время нормально пообщаться. … Племянников своих поддерживаю, потому что мало нас осталось.

О друзьях.
Я открытый человек, и друзей у меня много. Я на концертах умею раскрываться, и чувствую, что к концу его все в зале становятся моими друзьями. Потому что мы вместе любим эту музыку. И эти люди – уже не враги мне, именно друзья, по глазам вижу. А уж близких друзей, с которыми мы постоянно общаемся, немного. Вопреки расхожему мнению, что в шоу-бизнесе все готовы друг другу нож в спину воткнуть, врагов тоже нет. Нормально все общаемся, играем в футбол. … С аншлаговцами дружу, с ребятами из группы «Экс ББ». Они все музыканты, играют на разных инструментах. Кстати, и другие юмористы тоже. И Гальцев, и Ветров - все ценят музыку, играют, и поют здорово. Елена Воробей - великолепный музыкант, мало, кто знает, что она изумительно играет на рояле. Дроботенко, у которого исключительное чувство юмора, к тому же очень музыкальный.
Есть друзья вне шоу-бизнеса. Это футболисты. И профессиональные, как Лёша Смертин, и из нашей команды. Среди них и врачи, и политики, … футбол нас сблизил с представителями самых разных профессий. Мы все разные, но находим общий язык. Кстати, если человек переходит в другую команду, врагом он от этого не становится.
Настоящих друзей мало. Это тот, кто придёт к тебе ночью, и к кому ты придёшь со своей бедой и с радостью. Но хороших знакомых очень много, настоящих знакомых, которые сердце могут согреть.

Об Италии.

«Иногда мне кажется, что предыдущее моё
рождение, скорее всего, было в Италии».

В начале 90-х меня пригласили в Италию записать диск с одной хард-роковой группой. Пока там жил и работал, успел влюбиться в эту страну. Меня прямо-таки тянет туда. Кроме того, итальянцы – особая, музыкальная нация! Каждый пассаж они чувствуют изнутри, не боятся скрывать эмоций - так здорово! С тех пор каждое лето, а то и чаще, уезжаю в Италию. Я люблю отдыхать в одном маленьком городке на Адриатическое море, где нет гостиниц, и куда не приезжают русские. Правда, местные жители меня уже узнают, но всё равно, я могу расслабиться. У меня там много друзей. Я уже свободно говорю по-итальянски, научился разбираться в марках хорошего вина. Арендую три этажа в доме. Приезжают мои итальянские друзья, которые живут у меня. Вот там – да, мы позволяем себе и ночью и пошуметь.
Обязательно бываю в Венеции: чтобы поправить здоровье, обновить гардероб, запастись новыми впечатлениями, узнать какие-нибудь новые рецепты итальянских блюд. Кстати, по моему мнению, итальянская кухня очень схожа с кухней юга России: хорошие, отборные овощи, высококачественные исходные продукты, хороший хлеб, мясо на гриле.
В Европе очень культурное население, у них грубость давно отсутствует, и там просто приятно находиться. Это касается всего: людей, природы, даже манеры вождения. Итальянцы очень бережно относятся к своей природе: никто и нигде свалки не устраивает, как под Москвой. Например, рядом с местом, где я отдыхаю, есть красивый сосновый бор у моря. И там можно увидеть зайцев. Они спокойно подходят к людям и ничего не боятся. Все очень благопристойно. Есть надпись: «запрещено охотиться». И ведь, никто и не охотится. Хочешь мяса, зайди в магазин и купи. А просто так убить зверюшку никому и в голову не придёт.
В Италии я могу полностью отключиться от всего. Даже к гитаре по нескольку дней не притрагиваюсь. Смотрю местное телевидение, общаюсь с итальянцами. По-русски даже не разговариваю. Погружение полное – перезагрузка. Мне это очень помогает, хватает потом зарядки на какое-то время. Но … пару недель, не больше. Домой тянет.
Итальянцы милые люди, а всё равно, они другие. И, несмотря на нашу давнюю дружбу, к России они относятся с опаской, что ли. Политика! Когда был грузино-абхасский конфликт, сначала шла односторонняя трактовка событий, как и во всей Европе. Мы напали, и всё тут. Я как раз отдыхал в Италии, и слышать это было очень неприятно, особенно от моих друзей. И хотя я музыкант, в политику непосвящённый, … но чувствуешь какое-то отчуждение, что ли.
Я – Виктор Зинчук, который уже 50 лет живет и здравствует в России. Как говорится, где родился – там и сгодился. Спагетти и море, конечно, хорошо, но борщ, селедка и черный хлеб – куда лучше. И потом у нас самые красивые девушки.
Чётко понимаешь: я - русский, да и, хрен с ним, с остальным. Соскучишься, приедешь, снова всех любишь. И ничего не раздражает. Даже наша варварская манера езды. … Видишь, что многое несовершенно, но в сравнении, легче понять: там чужое, а это – своё.

* * *
Однажды попал в историю и даже был борцом за освободительное движение, которое, как ни странно, сам и возглавил! Освобождал себя самого, ну и остальных пассажиров заодно! Дело было в итальянском аэропорту, у кого-то из пассажиров случилось недоразумение с документами, в результате двое суток мы провели в накопителе, совершенно заброшенные и забытые всеми. И только когда мы объявили о своем намерении выйти на взлетную полосу, к нам подтянулась пресса - НТВ, другие каналы. Вот тогда на нас, слава богу, обратили внимание и выпустили.
* * *
В Европе я получаю больше удовольствия от вождения, чем в Москве. Всё-таки, Москва - это бешеный город. Люди вечно взвинченные. Отсюда и на дорогах хамство, жестокость по отношению к другим. А в Италии другой уклад жизни и гораздо меньше агрессии. Например, никто специально подрезать не будет, особенно если на машине есть значок «ученик». Итальянцы водят вежливее. А дорожная полиция так жестоко не останавливает водителей, там даже можно немножечко выпивать за рулем.
В Италии я всегда беру машину напрокат. Там раньше наши права подходили, и можно было с ними взять машину, потом российские права перестали действовать, а международных у меня не было. Но можно договориться. Самое интересное, что в одном агентстве мне отказали, а в другом машину дали на пару недель. Только, говорят, осторожнее, чтобы вас не остановили. И я был, пожалуй, самым примерным, аккуратным и дисциплинированным водителем в мире: соблюдал все правила и знаки, скоростной режим, ездил не больше 60, меня даже итальянские бабушки на мотороллере обгоняли.
Кстати, в этой стране, как и в России, водители мигают фарами, предупреждая друг друга о полицейских постах. В этом смысле, мы все солидарны. В общем, все обошлось без происшествий.
…Однажды я видел аварию. Остановился посочувствовать, что сейчас у ребят права отберут, и денежки большие придется заплатить. А виновники ДТП смеются: «У нас просто спросили, нет ли претензий. И все». Еще я видел, как две тетеньки столкнулись. Так они выбежали на улицу обниматься-целоваться. Страховка-то все оплатит. У нас тоже страховки действуют, но там совсем другая культура.

* * *
Я часто выступаю в Италии. Однажды даже пригласили сыграть в концерте, на конкурсе красоты. Российских вокалистов не звали: итальянцы сказали: "Мы и сами петь умеем". Я играл Баха, Моцарта, Шуберта... После этого обо мне написали, что я «мифом» стал. Потому что играл классику. Она понимается всеми, и мало кто это делает. … Но чаще всего, всё-таки, хочется просто там отдыхать. Хотя гитара, конечно, всегда со мной!

О футболе.

«Любой спорт можно полюбить, когда хоть немножечко
им занимаешься и в нём разбираешься. Тогда появляется
возможность увидеть в этом прекрасное.»

Футбол для меня – это все! Полюбил его на всю оставшуюся жизнь. Он учит и заряжает.
В 40 лет я заболел футболом, может потому, что в детстве был лишён этого. Играл в хоккей во дворе хорошо, на первенстве района выигрывали, а в футбол - никогда. В музыкальном училище, было как-то не до спорта. Нас даже освобождали от физических упражнений, связанных с руками, а сильные нагрузки были просто запрещены. Так что, я начинал с нулевого уровня: футболист из меня был ещё тот! В артистическую команду меня позвал Витя Салтыков. Когда я пришёл первый раз, и мне сказали: "Ну вот, ударь по мячу. Как ты умеешь бить?" Я разбежался и не попал не то чтобы в ворота, а вообще по мячу. Я был нулевой.
Но мне было просто очень приятно на поле гонять мяч. Как-то по-мальчишески приятно! И я начал играть в команде эстрадных звезд ‛Фортуна‛. Сразу понял, что надо бросать курить, чтобы не подводить команду. А то дыхалки хватало максимум на то, чтобы добежать до скамейки запасных и помахать всем ручкой.
* * *

Прошло с тех пор много лет, больше десяти, и теперь я по футболу с ума схожу. До сих пор испытываю детский, юношеский восторг. Играю защитником в футбольной команде «СТАРКО» (сборная команда звезд эстрады, существует с 91-го года). В основном, защитник отрабатывает свой край, надо быть полезным команде и функцию, которая на тебя возложена, выполнять. Через игру я стал понимать и любить футбол, его эстетику и красоту, а не счет. Болею уже «со знанием дела» за «Спартак», но также и за все московские команды.

Вся наша команда и есть друзья. Действительно! И молодые ребята, представляющие балетные и танцевальные группы, и Влад Топалов, и Пьер Нарцисс, и Витя Салтыков, и Крис Кельми, и Коля Трубач, ... и много других артистов самых разных жанров. И все одинаково выкладываются на поле, точно так же, как они выкладываются на сцене. Раз в неделю, у нас есть день, когда мы отменяем все встречи, все съемки и записи, и идем на тренировку. Забываем обо всем и превращаемся в детей, начиная от Преснякова-старшего, Петровича, ему шестьдесят. Мы все становимся мальчишками, которые – двадцать два человека – бегают за одним мячиком. И мы разбираемся в этом виде спорта. Для нас это счастье.
Мы часто выступаем с благотворительными матчами, а после футбола - концерт. Все деньги от этих мероприятий больным детишкам перечисляем. С такими матчами ездим по стране. Виктор Гусев ведёт наши матчи - то есть всё по-настоящему. Иногда приезжают играть и артисты: Боярский, Харатьян … Были в Саратове, в Нижнем Новгороде, в Орле. В Таллинне играли в футбол перед нашей сборной, потом был концерт с эстонскими музыкантами, а на следующий день бились наши сборные.
Играли и с настоящими футболистами, и с правительством России (один раз проиграли, второй – выиграли). В Белгороде играли с профессионалами. И действительно все были мастера спорта заслуженные, тренеры. А у нас музыканты. И нам удалось в тяжелой борьбе выиграть. Радость страшная. Был и в Москве очень напряженный матч против сборной команды тренеров. Там Газзаеву сломали нос. Проиграли 3:6, но бились достойно.
Здесь действительно борьба идёт жёсткая. У нас нет профессионалов, а противники - все практически футболисты. Они лучше знают игру и разбираются в футболе. А когда нервничают, начинают бить. Так происходит везде. Русские мужики не любят проигрывать. Мы тоже не любим, поэтому и боремся до последнего. Приятно видеть волю к победе. К тому же, на футбольном поле видно всех. Вот способен ли человек отдать часть себя. Запищит ли, когда ему трудно. Так что футбол помогает понять других.

Жизнь — это постоянное преодоление. Во мне воспитали непримиримого защитника, ценой порванных связок, переломанных пальцев, рёбер, руки, ноги… Хорошо, что я могу говорить об этом в каком-то смысле с улыбкой. Вот сейчас, например, у меня действуют только девять пальцев – мизинец сломан во время футбола. Сухожилие и не срослось, не заросло, и так осталось. Ничего, научился играть девятью пальцами, хотя еще один не был бы лишним, но, тем не менее, мне хватает. Была и травма настоящего футболиста, как и у Егора Титова: порвал крестообразные связки. Серьёзная травма. В Центре спортивной медицины мне сделали операцию, удалили мениск.
Но главное, когда мы с нашей командой родной участвуем в благотворительных акциях "Под флагом Добра" и видим счастливые глаза детей, для которых удалось собрать деньги на операции и слезы их родителей. Понимаешь, что это очень важно, нужно, тогда и восстанавливаешься в десять раз быстрее.

* * *

На гитаре я играю уже лет сорок - это точно! А в футбол - двенадцать. Очень жаль, что я поздно начал. Но у меня ещё всё впереди. Все время расту, узнаю что-то новое, регулярно хожу на тренировки, и считаю, что мне уже многое удалось. Я учусь, и меня уже уважают, как футболиста. Сейчас мне говорят: "Вить, ты уже и бровку перекрываешь". Всё нормально, держим бровку. Да, теперь уже могу позволить себе играть в футбол на одном поле с профессионалами. Настоящими футболистами. Меня даже побаиваются как защитника. Иногда могу забить с пенальти. Как-то даже забил мяч.
Мы играем с великими футболистами: Женя Смертин с нами играет, постоянно, Алексей Смертин перед тем, как поехать в Англию, сыграл пару игр. Мы, извините за шутку, «тренировали» Егора Титова, это когда у него год был дисквалификации. Он дружит с Колей Трубачём, я с Лёшей Смертиным. Ещё Евгений Ловчев, с которым мы начинали, Корнеев, помощник Хиддинка. Я упустил его однажды, как защитник, но потом попытался это исправить. Для меня, как для мальчишки, эти имена много значат. Я счастливый человек, потому что играл с ними на одном поле.
До сих пор вспоминаю, как с Лешей Смертиным мы ездили с благотворительным матчем в его родной Барнаул. Неповторимые впечатления! То, что с нами происходило за эти два дня, по насыщенности превосходило многое, что было в моей жизни. Спали по три часа, уставали, конечно. … Были Андрей Каряка, Сергей Семак, Дмитрий Лоськов. Они приходили в музыкальную школу на мой мастер-класс и сами проводили занятия с детьми, безвозмездно. Но от того, как народ принимал нас, мы ощутили такой подъем, что это запомнилось на всю жизнь.

Для меня, да и для всех других игроков встречи на футбольном поле - это радость и мощная подзарядка. Потому что работа наша нелёгкая, нужно много переезжать из страны в страну. Сегодня - Италия, завтра - Владивосток. Выдерживать перегрузки в таком темпе и оставаться в хорошей форме позволяет любовь к футболу. Серьезные занятия спортом, как и музыкой, заставляют вести здоровый образ жизни.
Очень уважаю футболистов, спортсменов, которые являются профессионалами в своём деле, работают и через это достигают многого. И они уважают всех подобных себе, потому что знают, что такое работа. Это здорово. Человек может понять, полюбить и уважать другого после того, как сам узнал, что это такое. Это про футболистов. Это источник моего вдохновения.
* * *

Футбол – самый популярный вид спорта в России. Если будет больше строиться стадионов, … хотя и сейчас сделано немало. Опять же Леша Смертин рассказывает, что очень много мальчишек уже записываются в футбольные школы. Это хорошо. Лучше пусть больше детей будут заниматься спортом, музыкой, чем болтаться без дела по улицам. Тем более что футбол может объединять людей вне зависимости от их религии, национальности.
Я отношусь к советской формации, когда мы в школе все дружили, не думая, кто какой национальности. И сейчас как-то продолжаю это делать. В нашей команде «Старко», есть представители разных национальностей: армяне, украинцы, грузины, … И никогда у нас такого не было, чтобы мы что-то выясняли на эту тему. Есть понятие человек. Человек нормальный, … всё. И если будет прививаться с детства эта культура отношения к людям – через тот же футбол – это может сделать наше общество лучше.
То, что случилось во время матча «Россия-Англия», когда переполнены были Лужники, когда наш народ сидел у телевизоров, забыв обо всех проблемах, — это был великий праздник. Футбол это смог сделать. Так же, как может и музыка.

* * *

Иногда происходили действительно занятные истории. Однажды прилетели мы с командой «Фортуна» на родину футбола — англичан поучить играть. Встретились с достойным соперником — сборной телеканала ITV, выиграли у них 7:0 в традициях русского хоккея. Я еще в концерте принял участие – в клубе Фредди Меркьюри, даже с королевской семьей умудрился пообщаться. В общем — полная культурная программа. А когда улетать было нужно — хвать, а паспорт с билетами тю-тю! Короче, быть мне, думаю, навеки музыкальным эмигрантом. Хорошо, лично наш российский консул помог — отправили меня на родину как персону-VIP.
Смешная история случилась со мной в Белоруссии. Я ездил туда с командой, и мы выиграли в футбол у местных музыкантов. Был полный стадион народа. А потом через некоторое время я приехал в Минск с сольным концертом. После него ко мне в гримерку зашли двое ребят. «Спасибо, — говорят, — вы очень хорошо играли». Я улыбаюсь в ответ. И тут они добавляют: «Мы имеем в виду, в футбол». Это для меня был важный комплимент. Насчет гитары-то я все и так знаю, а вот в футбол. … Хороший комплимент. Однажды у меня на концерте были Алексей Смертин вместе с братом. И брат его сказал: "Зинчук – это Зидан в музыке". Вот если бы когда-нибудь похвалили футболиста, сказав, что он – это «Зинчук в футболе». … Короче, есть к чему стремиться.
Сейчас вот восстанавливаюсь после травмы, тренировки пропускаю. Но ничего, мы еще поиграем.
О певце Зинчуке.
«Ну, … бывает».

До тридцатилетия я был где-то максималистом, считал, что музыка аналогична языку живописи и танца, ее нельзя выразить словами, и поэтому мне казалось, что песня - это уже какой-то компромисс. Потому что, инструментальная музыка не загоняет человека в «словесные рамки». Наоборот, в момент ее создания запечатлевается какое-то состояние автора, и потом оно проецируется, а люди это многократно переживают, испытывают. При этом, слушатель может создавать свой круг образов, близких и понятных только ему.
Однако в конце 80-х, обстоятельства сложились так, что мне пришлось запеть… Правда, голоса сильного у меня не было, но … занимался, брал уроки вокала. И запел. Было несколько песен на первом диске. Иногда пел в клубах, когда выступал там. Всё-таки, в клубах это может быть оправдано. А вот из концертов я свои рок-н-ролльчики убрал. Там предпочитаю акцентировать внимание зрителей на инструментальной музыке, предоставляя право петь тем людям, которые умеют это делать лучше меня. (Однажды мне даже прислали записку – «Виктор, мы вас очень любим, только, пожалуйста, не пойте»).
Естественно, мои тогдашние песенные опыты не стоит сегодня воспринимать всерьез. Прежде всего, я и сам к ним отношусь снисходительно: пробы пера, поиск стиля и так далее. ... Хотя, как-то на конкурсе «Ступень к Парнасу», я занял третье место (на втором был Игорь Тальков), а вот Филипп Киркоров тогда оказался на 11-ом.
Хорошо, что я вовремя понял свою ошибку и подобными экспериментами больше не занимаюсь. Но я уже не считаю, что петь плохо. Важно, что петь и как. Голос – это тоже мощный выразительный инструмент и на его освоение необходимо много времени. Лишь на телевизионных "Фабриках звезд" человека якобы могут научить петь за три месяца. Да ничего подобного! Навыки приобретаются годами, чтобы они стали профессиональными. Я же музыкант – профессионал, и стараюсь, чтобы у меня пела гитара.

О творчестве.

«Это я так, в жизни болтун, всякий легкий человек, ко всему
отношусь расслабленно, но в музыке очень серьезный, такой,
каким требует она быть».

«Сначала творчество, а потом я!».

Работать для меня — не значит сидеть с гитарой. Музыка создается во мне, из того, что вижу вокруг. И слушать ее можно внутри себя. …
Суперизвестные вещи никого не оставляют равнодушными: ни меня, ни громадное количество людей, которые однажды полюбили их, передали эту любовь своим потомкам. Это трогает меня. И я тоже, прежде всего, должен полюбить то или иное произведение. И эта моя любовь нисходит свыше, все происходит как-то подсознательно. Как будто оно меня зацепило за какие-то струнки, какими-то крючочками за моё сердце, душу. … Наверное, играет роль моя заряженность. Иногда бывает такое чувство, как будто на меня что-то давит сверху: "Ты должен сыграть это". И вот я уже всё время нахожусь под впечатлением от произведения. И всё: я не могу деться никуда. Чувствую, что должен его исполнить, должен сделать! И порой как зомби хожу. Бывает по два-три месяца. А если что-то не получается — мне плохо. И я уже не могу спокойно сидеть в компании, отдыхать. Потом оно словно отлеживается во мне, и что-то начинает вырисовываться.
А бывает наоборот, иногда я сам долго и скрупулезно выбираю мелодии. Наконец, нахожу темы, заслуживающие того, чтобы их услышала широкая публика. И это дань великим мастерам. Но и они тоже должны проникнуть в душу, заставить её перевернуться, заболеть ими. …
Музыканты знают: чтобы казалось, что всё легко сыграно, порой требуется полгода. Тем более, когда это касается музыки, которая на самом деле была сочинена вовсе не для этого инструмента. Я очень люблю играть именно такую музыку. Например, «Лебедя» Сен-Санса – никто никогда до этого не играл на гитаре. …
Сочиняю я в своем домике на даче, закрывшись ставнями от всех, чтобы ничего не отвлекало.

Как профессионал, я должен уметь играть в любое время суток. Но, сочиняется, конечно же, лучше ночью, когда все люди спят. Потому что энергия мысли материальна, и все, о чём думают люди вокруг нас: всякая ерундистика наряду с мудрыми мыслями – всё это витает в воздухе, ощущается. Когда же все засыпают, часика в два, ты можешь быть самим собой и, согласно учению Блаватской, беспрепятственно проникать мыслями в другие эзотерические системы, высшие сферы. Не знаю, но отчасти я нахожу тому подтверждение, потому что сочиняется лучше именно ночью. (Я – типичная «сова», и энергия включается у меня где-то с семи вечера, а с утра я варёный). Но проверять результат желательно днём, хотя окончательную оценку выносят мои зрители.
Есть такие моменты, когда понимаешь, что моя музыка действительно нужна людям. Однажды видел программу, где рассказывали, как в Афганистане подорвался на мине наш солдат. И показали этого парня: так он в госпитале сидит с гитарой и играет мою композицию "Полуночный танец благородного призрака" из "Амадеуса 146". Или мне рассказывали историю, как две женщины уехали в Америку, и им было там тоскливо. Они закрылись в машине, набрали водки, напились и слушали всю ночь мой блюз "Одинокий в ночи". А я написал эту композицию, как раз, когда мне было ужасно хреново, я чувствовал себя очень одиноко и не один день. И часа в четыре ночи у меня родился этот блюз. И когда я его играю, это состояние одиночества передается другим. Наверное, очень многие ощущают одиночество, иначе бы эта музыка их не трогала.
* * *
Я писал музыку и телевизионным передачам, например, к "Женским историям" Оксаны Пушкиной, и к художественным фильмам. Иногда даже это оказывало влияние на мои взгляды: скажем, когда снимался фильм «Виктор – победитель», меня упросили в конце что–нибудь спеть. И после этого я какое-то время пел. А к фильму «Полярный мост» нужно было написать симфоническую музыку, – музыку состояния. Пока сочинял, снова вернулся к чистому инструменталу. ... Но мне все интересно, если удастся, я с удовольствием буду писать и музыку к фильмам, и симфоническую музыку. А вот гимн какой–нибудь «корпоративный» сочинить на заказ – вряд ли смогу. Не знаю почему, но чувствую, что нет. Не моё это.
* * *
Время от времени певцы или другие гитаристы предлагают мне сыграть их песни, или выступить в дуэте. Иногда я соглашался: ещё в начале 80-х в Донецке на фестивале "Хрустальные струны" именно гитарным дуэтом мы играли свои собственные композиции на «акустике» в филармонии. Это для меня не сложно. … С Пугачёвой «Мери» сыграл, с Сашей Маршалом – «Белый пепел». Но потом решил больше ни с кем не сотрудничать и обратить внимание на ту музыку, которую я сам должен исполнить. Потому что от своей любимой музыки, от концертов, я получаю гораздо больше положительных эмоций.
Так что чаще всего отказываюсь. Даже, несмотря на то, что как-то на ТВ получил в очередной раз «отворот-поворот» именно из-за того, что играю не в паре. Вот, если бы с кем-то сыграл, то тогда бы показали. А сам по себе соло-гитарист, по их мнению, «не самодостаточен». Грустно, конечно, но ничего. Все хотят дуэтом, а мне интересно работать одному. Столько удивительной музыки, к которой надо привлечь внимание, которую хочется играть самому. Погрузиться в этот материал, растерзать себя, помучиться, родить, обрадоваться и, наконец, исполнить. Всё это для меня это намного ценнее, чем для пиара сотрудничать с известными музыкантами. У меня свой творческий путь, у меня достаточно своего. Я думаю о том, чтобы репетировать, создавать новые композиции. И пока я интересен, пока чувствую, что голоден в плане исполнения музыки, которая, несмотря ни на что, должна звучать, – я буду заниматься творчеством. Я чувствую, что должен играть и мне есть, что сказать людям. … А потом, когда-нибудь, возможно, я всецело отдамся педагогике.

* * *

Были у меня разные периоды в жизни, как у любого музыканта. Переосмысливалось многое. Но никогда нельзя останавливаться и говорить, что всё уже сделал. ... Всегда есть такой соблазн – почивать на лаврах. И сейчас у нас возрождается множество некогда известных вокально-инструментальных ансамблей, которые возвращаются на сцену с достаточно узнаваемой песней, популярной лет двадцать назад. И у всех слёзы поплывут
– ой, как хорошо: "Уч-Кудук, три колодца…"! И можно играть это снова и снова.
Но мне постоянно чего–то не хватает. Не могу сказать, что во мне всё окончательно сформировалось и устоялось. Я всё время прибываю в «зажжённом» состоянии, ищу что-то новое, что ещё не раскрыл в себе. Во всём, что играю, нахожу «своё»: не заимствую, просто живу в этом, и у меня рождаются на этой основе новые композиции. И главный критерий в этом процессе – мои собственные впечатления, эмоции. Я могу и заплакать, во время того, когда сочиняю, и возрадоваться, и сыграть так, что у меня самого мурашки по коже.…
Творческих кризисов сейчас нет. Я чувствую в себе большой потенциал, да и образование дает многое. Есть только страдание оттого, что нет возможности реализовать всё. Наоборот, столько музыки, которую нужно сыграть! Хочется сыграть. Я всё время в полуголодном творческом состоянии, потому что недосказан, недоуслышан!

* * *

Я продолжаю постоянно совершенствоваться. Думаю, что главная композиция еще не сыграна. У меня грандиозные планы. Нужно записывать альбомы, выступать, … Может, если бы у меня был преемник, я бы успокоился и посвятил бы свои дела чему-то другому. Но такого человека нет, а значит, рано останавливаться.
Возможно, кто-то уже и появился. Хотя, действительно талантливый человек, способный раскрывать душу перед зрителями, на нашей эстраде возникает редко, (вопреки расхожему мнению устроителей разнообразных «фабрик», где штампуют «звёзд» непрерывным потоком). Да и, пока гитарист молодой, он более гибок в восприятии той или иной культуры, ему хочется слушать разную музыку, находить себя в разных стилях, … больше метаний. Но это очень полезно. Потому что именно работая в разных стилях, и можно чему-то научиться. Поиграть и джаз, и рок-музыку.
Кстати, сейчас вот многие враги рока говорят, что это не музыка, а ерунда и прочее, и прочее. ... Это большая ошибка так думать. Последующая музыка все равно строится с учетом предыдущей, то есть рок будет своеобразным «кирпичом» в создании нового направления. Аналогично тому, как сейчас элементы джаза или фолка в рок-музыке. Если послушать даже очень прогрессивную современную, например, электронную музыку, то в ней немало характерных партий барабанов — триольность, это все тоже черные джазмены делают, это оттуда. ... И это объективная реальность, которую очень просто проследить. И как раз, гитара много берет от другой музыки, поэтому вся она должна быть интересна, всю ее надо изучать, уметь играть, чтобы потом снова вернуться к року, но уже на новом уровне, с новыми знаниями. Тогда и рок получается более грамотным и осмысленным. Это как спираль...
А с возрастом, когда уже есть багаж и музыкант чему-то научился, умеет больше, чем другие, он приходит к своему стилю. Может, так это было у меня. Общих рецептов нет. В любом случае, музыкант понимает, в чём его предназначение. И кто-то скажет, как я: «сначала играешь энергетическую музыку, а потом приходишь к классике – к гармонии».
Главное – помнить, что если человек хоть раз откажется от своего предназначения — «вот я сейчас напишу что-нибудь на потребу, для куска хлеба, а потом буду создавать нетленку», — то потом он сможет вернуться. Я таких людей ни разу не видел. Они не возвращались. Никогда. В лучшем случае остались на прежнем уровне. Потому что у них уже преобладает «реактивное мышление»: стимул – результат, (в данном случае, материальный стимул), а такое мышление далеко не всегда полезно для творчества, вернее, - очень вредно.
* * *

«Танцуйте» от классики.
Гармония, содержащаяся в классике, – сейчас это уже научно доказанный факт – благотворно влияет на структуру воды, из которой мы состоим, изменяя её подобно молитвам разных конфессий. Даже в Древней Греции догадывались об этом и преподавали в школе, в первую очередь, не математику и литературу, а именно музыку. Ещё в 17 веке все великолепно музицировали. Бах - не просто так появился. Тогда все были ужасно музыкальными. Каждый день в школе начинался с совместного музицирования. И Бах не был единичным гением, который резко отличался от всех и опередил своё столетие. Конечно, он гением был, но, тем не менее, в классе, где он учился, в его городе это было традицией. Все школьники играли на музыкальных инструментах, замечательно пели. Он просто родился в благоприятной среде. …
Да и раньше в России музицировать было просто правилом приличного тона. В каждом доме, который собирал у себя гостей, обязательно были рояли. В Россию приезжали выступать и Шопен, и Штраус, и Лист и многие другие композиторы и музыканты, (вот бы они удивились, что их произведения через сто лет обзовут «фоновой музыкой»).
Вся музыка от классики идет и на ней стоит. Это фундамент. Вообще, считаю, что без музыкальной классики человек, как без пищи, становится духовным дистрофиком. Это мир, в котором живу не только я, но и сотни тысячи людей, миллионы даже. Пусть мы все разные! Всегда были и будут приверженцы только классической «сухой» манеры исполнения. Так же как всегда есть те, кто живёт сегодняшним днём, и слушают одновременно и классику, и обработки разные, и рок, и фьюжн. … Кто на что настроен.
Современная музыка впитала в себя все лучшие достижения классической музыки, переработанной, «переваренной» в каждом веке по-своему. И волей-неволей любой профессиональный музыкант уже находится под ее влиянием, он ведь на ней учился.

* * *

Великий композитор Джузеппе Верди в возрасте 75 лет влюблялся и выдавал неожиданно новаторские произведения. Никогда не знаешь заранее, что может случиться.
… Если в моём возрасте считать себя лишь скромным музыкантом – зачем тогда было все начинать? Нет, я считаю, что я достиг многого. И всю жизнь стремился к этому. Вот к 50 годам приходишь к тому, что есть и мудрость, и опыт. Но ещё есть и юношеский задор, силы такие же, как и были. И, спасибо футболу, физическая форма замечательная. Не могу сказать, что чего-то не вытягиваю. И на концертах никто не может упрекнуть меня в том, что я не тот. Нет, так же всё «включается», есть возможность играть на сто процентов, - я в полном расцвете сил! Но я не собираюсь останавливаться на достигнутом: я не чувствую, что достиг всего.
Я также не чувствую, что мой «пик славы» был когда-то. Кажется, что я все время у его подножия. И я его не боюсь. … Если серьезно, то слава губит молодых талантов, а мне-то уже. … Быстрый, шустрый, лучший — если говорить о цирковых номерах типа «Шмеля». Да не воспринимаю я все это всерьез! Вот признание публики, коллег — это важно. Слава греет, конечно. Но ещё больше греет, когда на твои концерты собираются люди, особенно когда многие лица становятся знакомыми. …

Человек ощущает, что время уходит, только если он не сказал своего слова или это его слово сказал кто–то другой. Музыка – это моя жизнь, мой долг, крест, который я должен нести. Я должен исполнять музыку, которая часто приходит свыше. И иногда это мешает: не позволяет расслабиться, отдохнуть, бездельничать, гулять. Я бы с радостью хотя бы иногда бил баклуши. У меня бывает, что выходных вообще нет. Каждый день концерты. Но и без этого не могу. И дело не в том, что я этим зарабатываю, а в самом сочетании: любимая работа! Вот вчера, например, на концерте был аншлаг. … Да, я уставший, но успешный, и счастливый. ….
* * *

Мы репетируем в Музыкальном музее имени Глинки. Там хранятся скрипки, на которых играли Гварнери, Страдивари, клавесин Моцарта и другие ценнейшие музыкальные инструменты. Так вот, там приготовили большой стенд, на котором хотят поместить мою гитару. Будут рассказывать детям во время экскурсий: «Есть в России гитарист Виктор Зинчук».

Прежде всего, я – гитарист. Очень люблю свой инструмент и пропагандирую его. И буду продолжать этим заниматься, пока жив. В каких бы стилях не играл, неизменными остаются гитара и моя любовь к музыке. А её жанры – они все прекрасны!
Наша жизнь начинается с любви: к родителям, ко всему, что нас окружает. И к музыке. Человек, который умеет любить жизнь и людей, умеет любить и музыку. А музыка всегда «отплатит» добром. Она мудрая, добрая и … живая. И каждый раз её энергия будет возвращаться к человеку вместе с любовью к этому миру, даже в самые тяжёлые моменты жизни.
Есть классические мелодии, которые поддерживают и защищают нас от зла. Хотя, думаю, «защищает» всё-таки божественная спасительная, созидательная гармония, заложенная в них людьми, открытыми миру, добру и любви. … Так что – классика!

О джазе.

«Влияние джаза на моё творчество совершенно органичное».

Я играю классическую музыку, но в этом что-то осталось и от джаза. С тех времён, когда я ещё играл в «Арсенале» у Алексея Козлова.
В 70-е годы в нашей стране интересовались джазом больше, чем сейчас, когда в людях культивируется чисто потребительское отношение к музыке. Уровень советской джазовой профессиональной школы, был очень высоким. Скажем, Игорь Бриль и его ученики. Он великолепный пианист и педагог, сейчас редко играющий, потому что эта музыка часто невостребована. Он как-то рассказывал, с веселой такой жалостью, что, вот, играл в воинской части свои темы — зевали, кто-то заснул, но сам ведь он исполнитель ярчайший и мне очень нравится. А так, не секрет, что все джазмены, которые уехали на Запад, спокойно там работают и выступают. Но и в России многие продолжают заниматься этой музыкой, и она имеет своих постоянных слушателей. Фестивали, концерты, программы на радио – всё это свидетельство того, что джаз жив и продолжает развиваться. Стили могут отмирать, только если в них не происходит никакого обновления.
Конечно, называть меня сейчас, даже в какой-то мере, джазовым исполнителем было бы неправильно, хоть мне джаз очень помог. В первую очередь – это касается импровизации. Ведь она пришла в рок именно из джаза. Гитаристы «подбирали» сначала у саксофонистов, как те импровизировали. А потом привносили это в свой стиль и фразировку делали с учётом специфики гитары. …
Я младше, чем то поколение, на юность которого пришлось повальное увлечение джазовой музыкой, я не был стилягой. По-моему, для мальчика, который родился в Советском Союзе на Старом Арбате, а не в Новом Орлеане, было бы странно «впитать с молоком матери» музыку черных негритянских кварталов. Когда я рос, то вокруг звучала в основном рок-музыка. И все это медленно у меня перемешивалось, трансформировалось и в какой-то момент, просто вылилось в мое собственное видение этой музыки, в мою фразировку. Просто время другое, и, по мне, мыслить сейчас традиционными джазовыми формами не очень интересно.
Я играю в своем собственном стиле, элементы которого приняты во всем мире. Он называется «неоклассика», но это и фьюжн, и джаз-рок, и этнические мотивы, и … это просто моя музыка. И я продолжаю работать в этом стиле и развивать его.
А мои личные слушания джазовой музыки сейчас ограничиваются радио.

О репертуаре.

«Классика - на все времена! Потому что классика – это
пример, достойный подражания, это солидно».

«Моя музыка - это мой самый главный автограф».

На концертах у нас звучит великая музыка — лучшие образцы за три последних столетия: от Баха до популярных мелодий 1970-х годов. Я играю по два-три часа, полный репертуар: всё, что уже есть на дисках и новые композиции, которые пока не записаны, а также акустическую программу, в том числе и кельтско - ирландскую музыку и что-то своё.
Главное в концерте — не только играть хорошую, качественную музыку. Чтобы удерживать внимание зала долгое время, необходимо постоянно менять эмоциональный диапазон: делая переходы от серьёзных, порой, драматических произведений до весёлых, легкомысленных мелодий. От «Лунной сонаты» Бетховена до … музыкальной заставки к «Шоу Бенни Хилла».
О джазе и роке я не скучаю: джаз – настроение, рок – экспрессия, и всё это есть в классической музыке. На обожаемой мною гитаре можно исполнить любое классическое произведение, даже изначально не предназначенное для игры на этом инструменте. Да и сыграть можно по-разному: "нота в ноту", а порой сначала в оригинальной версии, а затем в моем видении, с собственными каденциями, импровизациями. Я обязан сделать так, чтобы публике было интересно. Мне помогает опыт аранжировщика и не одно десятилетие концертной деятельности.
Есть композиции, которые я просто не могу не повторять на концертах снова и снова – их очень любят слушатели. Публика просто просит сыграть конкретные вещи. Это «Каприс №24» Паганини, «Полонез» Огинского, «К Элизе» Бетховена, «Токкату и фугу ре-минор» и «Скерцо» Баха, «Вокализ» Рахманинова. Уже новое в тебе, но хотят старое, например " Аве Марию ", и я очень рад, потому что эти произведения «перерасти» невозможно. Так что, мои зрители на концертах всегда могут рассчитывать на то, что полюбившиеся произведения обязательно будут исполнены.
Да и современная классика 70-х: "Эль бибмо", "Эль кондор паса", "Токката" Поля Мориа – неизменно идёт на «ура».
Очень люблю кельтскую музыку, Её всегда встречают тепло, и я верю, что и эта музыка тоже нужна слушателям. Играю и свои композиции, которые тоже основаны на классической гармонии с добавленной экспрессией, как электрогитары, так и акустической.

О Кельтской музыке.

«А что если, и правда, была Атлантида, и музыка атлантов
звучала именно так, как сейчас звучит кельтская музыка».

Никогда не откажусь от классической музыки. Но теперь я, кроме этого, исполняю и ирландскую музыку. Это разновидность кельтской музыки, - богатейший, интереснейший, мощнейший пласт этнической культуры. И, именно ирландцы, на сегодняшний день, считаются крупнейшей кельтской нацией.
Кельтская музыка свежа, необычна. Может быть, поэтому у неё всегда было много поклонников во все времена в разных странах. Даже великие музыканты не обошли её своим вниманием: например, у Бетховена есть обработки многих шотландских и ирландских народных мелодий и песен. Вместе с эмигрантами, она покорила Новый Свет и стала основой американского стиля кантри. Полюбили кельтскую музыку и хард-роковые гитаристы, используя в своих композициях ирландские народные песни.
Ирландские мотивы можно встретить и в популярной музыке. Удивительным образом, по своим мелодическим и ритмическим характеристикам, она связана с музыкой Востока.

* * *

Кельтской музыкой я увлекся не ради моды. Я впервые ее услышал несколько лет назад, и был страшно удивлён, узнав, что ирландские мелодии действительно очень старые, многим по триста лет и даже намного больше. Я этой музыкой был совершенно очарован и восторжен, влюбился просто, как школьник, и захотел углубленно изучить ее. Но для этого лучше всего было съездить в Ирландию, чтобы погрузиться в культуру, атмосферу этой страны.
Очень благодарен Джеймсу О'Шей – бывшему атташе ирландского посольства по культуре, — он помог мне в этой поездке: визу, например, мне сделали очень быстро. И даже снабдили музыкальным материалом, чтобы я смог начать изучать её ещё в Москве.

* * *

Так, заказав индивидуальный тур, я и отправился на стажировку в Дублин: один, без провожатых. Очевидно, выглядело это подозрительно: во всяком случае, на границе таможенник сделал в моем паспорте какую-то отметку, возможно приняв меня за потенциального бандита.
Я жил и учился в летней школе ирландской музыки, с четкой целью получить представление о технике местных гитаристов. Занимался у замечательного ирландского музыканта Стива Куни (он играет на акустической гитаре). Стив проводил мастер классы, на которых я узнавал о тайнах и методах специфических ирландских строев, мелодических формах и типах, и еще много чего интересного. Мы обменивались опытом: Стив на редкость доброжелательно ко мне отнесся, ему очень понравились все мои записи, которые я привез с собой.

А вот что, на мой взгляд, оказалось не очень хорошо, – там гитара практически всегда выступает в роли аккомпанирующего инструмента. Я же, как сольный гитарист, все-таки, предпочитаю играть сам. Конечно, сложности есть: гитарой нужно передать не только кельтскую традиционную мелодику, ритмику, но и всю палитру ведущих ирландских инструментов — от волынки до флейты. Но мне не привыкать: у меня есть большой опыт работы переложения произведений, не предназначенных для исполнения на гитаре. И кстати, как я заметил, кельтская народная музыка очень хорошо сочетается с классической. Я слышал, как ирландские арфисты играли Баха: очень чистое музицирование, интересный звук. … Да и рок, думаю, вышел именно из нее. Поэтому кельтская музыка органично вплетается в мою исполнительскую концепцию.
На прощание Стив подарил мне огромную книгу по ирландской технике гитары. Я вернулся домой с чемоданом разнообразнейших пособий, и принялся очень внимательно всё это изучать. ….
Кстати, в Ирландии, я принимал участие в спонтанных сейшенах народных музыкантов в пабах. Честно говоря, это было для меня психологически очень тяжело - практически ничего не зная и не имея практики такой музыки, вливаться в компанию музыкантов, которые занимаются этим десятилетия. Не было уверенности в себе. Но в итоге, все-таки, сыграться смог.
И ещё меня поразила совершенно необыкновенная атмосфера, царящая в пабах: люди поют, танцуют, слушают музыку, играют её, причём не только на своих «родных» инструментах, но и на банджо. И делают это совершенно искренне. Такое ощущение, что им даже не нужно специально учиться этому: как будто сразу, при рождении в их генах уже заложена народная музыкальная культура. А ведь этой музыке 500–600 лет, и она исполнялась ещё при дворах королей!

* * *

Обидно, что мы не знаем своей настоящей, исконной русской музыки. Но не той, что сегодня изображают – на трёх аккордах и матом. Это не то псевдорусское, что звучит на "шансонах". Такие ли уж примитивные и пошлые у нас были песни? Этим ли отличалась российская и славянская музыкальная культура? Никогда! Всегда она была удивительно разнообразной и сложной. Нет, настоящие русские, – это очень глубокие мелодии, очень трепетные, целостные и очень чистые. Когда-то Римский-Корсаков опубликовал сборник "200 русских народный песен", но это были простенькие, незатейливые песенки, послушанные у кабачков. А где-то в Архангельской области и сейчас сохранились старинные распевы, песнопения. По-настоящему то, что, например, пели влюблённые девушки, когда водили хороводы. Часто их можно найти только в библиотеках. Но ещё не всё потеряно, можно восстановить.
В России любят кельтскую музыку. А она очень похожа по интонации на древнюю, русскую народную музыку, удивительно сочетается с ней. Может быть, давным-давно у нас были общие предки, – ведь кельты когда-то расселялись по всей Европе, включая территории славянских государств. А, может быть, потому, что музыка сама по себе космополитична, и её понимание происходит на очень тонком, подсознательном уровне.
* * *

Теперь в моём репертуаре всегда есть традиционные ирландские танцевальные мелодии, например, известный танец "Star of Munster" и другие популярные там рилы и джиги. Кроме того, я сам написал несколько композиций в ирландском традиционном ключе. Кельтская музыка – она же развивающаяся, в этой манере можно продолжать сочинять. Обычно я исполняю пару композиций, но за это время готовых вещей набралось уже на целое отделение.
Я езжу по стране, очень много выступаю. И то, что люди ирландскую музыку в моей программе воспринимают на ура, очень меня радует. Играть ее сложно, но она дарит ощущение полноты жизни. Во время исполнения я наблюдаю, как меняется атмосфера в зале. Она всегда меняется, если музыка настоящая….

О соавторстве.

«— А призрак Баха еще не приходил, не грозил пальцем?
— Нет-нет, пока все нормально...».

Музыкант, как творческая личность, имеет право на собственное видение того или иного произведения. В истории музыки таких примеров много. Начиная, кстати, с самого Баха, который, поступив на церковную службу, принялся переделывать старинные кантаты. Ференц Лист обрабатывал произведения Никколо Паганини. … В XIX веке вообще считалось хорошим тоном обрабатывать произведения Баха, выступать с ним в соавторстве: Бах – Марчелло, Бах – Бузони. Проводились даже большие конкурсы. Да и в XX веке примеров немало: Бах – Скрябин, Бизе – Щедрин: «Кармен - сюита». …
Такое позволяю себе делать и я: не просто играть классическую музыку, но дополнять её. Выступать в соавторстве с великими. Не Бах, но Бах – Зинчук или Бетховен – Зинчук. Совершенно не стесняюсь этого, потому я что очень бережно отношусь к ткани музыкального произведения, штудирую разный материал, причём, не только музыкальный. Я не стремлюсь к расчёту, просчитывая, например, Баха, который сам по себе математичен, а полностью растворяюсь в этой музыке, пропускаю через себя, свою душу. Пропускаю через время, в котором живу я и все мои слушатели, и только потом передаю людям. Это становится и моей музыкой.
Всех композиторов, чью музыку играю, я очень уважаю и люблю. Ведь я сжился с ними, в некотором роде «до соавторства». Конечно, я бы хотел познакомиться с Моцартом, Бахом, Паганини. Да со всеми классиками, которых исполняю. Тем более я столько знаю о них. А кого трудно играть, … наверное, Вагнера. Пока не удается. И «Болеро» Равеля – я пробовал исполнять, но в итоге это произведение показалось мне не концертным.

* * *
Иногда меня упрекают в том, что я упрощаю оригиналы. Но такие опасения для меня — пройденный этап. Многие люди годами слушают классику в оригиналах, а потом именно в обработках заново открывают для себя любимые мелодии, а кто-то, наоборот, именно через обработки приходят к слушанию музыки в оригинале. Да, я создаю версии, адаптированные к сегодняшнему дню, и для этого я сделал свой музыкальный язык предельно лаконичным и доходчивым, но это дань времени, современное прочтение. Я прекрасно понимаю, что занимаюсь просветительской деятельностью, и когда мы играем «Аве Мария», а у молоденьких, по 12-13 лет, девчонок просто слезы на глазах, то я не думаю, что это плохо. Наоборот, это подтверждение тому, что я имею право это делать. (Кстати, это вообще произведение уникальное: нам не раз приходилось исполнять «Аве Мария» на улице, и если в это время шёл дождь, он прекращался). …

Я импровизирую, адаптирую классику. Все в обработках, всё доходчиво. Но это только кажется, что легко. Очень важно здесь тактично подойти. Если в Бахе есть экспрессия – а он же всегда стремился к сильным краскам, объединял два оркестра – то и у меня звучит электрогитара, и выходит хард-роковой «Токката и фуга ре-минор». Если в других композициях нужна лирика — играю на акустической гитаре.
Иногда композиция на две трети состоит из моей версии, и только треть остается оригинала. Иногда, наоборот, не позволяю себе отступать от оригинала, импровизировать, исполняю очень аккуратно – «нота в ноту», но на электрогитаре, и, всё равно, появляются новые краски.
Я формировался на «Led Zeppelin» и «Deep Purple» - это были рок-группы, которые первыми обрабатывали классику. Сам много играл джаз, рок-н-ролл. Сейчас я играю обработки классической музыки, где принцип свободной трактовки несколько сжат, но если аранжировка делается на должном уровне, заставляет сопереживать, то и джазовая импровизационность, и современная роковая фразировка в них имеют право на существование. И оценивает здесь только слушатель.
Да, можно выступать и в соавторстве, если есть опыт, если есть необходимое профессиональное образование и главное, если вкладываешь в это душу и стремишься к гармонии.
Я думаю, классики меня бы поняли.
О моей публике.
«Публика необыкновенная; отдача – колоссальная».

Я выбрал для себя не самый популярный в России жанр инструментальной музыки. Музыка необычная, и я горжусь тем, что у меня немало фанатов. Я обожаю людей, которые приходят на мои концерты, заполняют залы по всей стране. Я – сценический человек, и мне необходима энергия, которую поклонники мне отдают. Это совместное действие, от публики тоже требуется определённая работа. Но я думаю, что, выполняя её, все получают заряд сильнейшей мудрости, энергии, чувственности, которыми наполнена классическая музыка.
У каждой музыки свой слушатель. Моя публика не только очень мудрая, хорошая, добрая, но и умная, образованная и её невозможно обмануть какими- то внешними эффектами или рекламными акциями, типа: "сегодня послушайте суперальбом, новый стиль". Они видят, где однодневка, а где талант и титанический труд. В инструментальной музыке вообще трудно выдать фальшивку за качество. Ведь чтобы научиться хорошо играть на гитаре, нужно много времени. Каждую ноту нужно дополнять своей энергетикой, гореть, чтобы и у тебя – мурашки по коже, и у всех, сидящих в зале был тот же эффект.
Мне близка любая аудитория – своя, родная, где б она ни находилась, все равно я всех люблю. Искренне это говорю, потому что собираются люди, которые любят ту музыку, которую люблю и я.
* * *

Вопреки расхожему мнению, на мои концерты ходят не только зрелые и пожилые люди, но и молодёжь и детишки. Они всё прекрасно понимают и чувствуют. Просят сыграть и Шуберта, и Моцарта…
Даже когда я выступаю в ночном клубе, где собирается молодёжная тусовка, мне бывает очень интересно сыграть так, чтобы всех заинтересовать, заставить их слушать себя, доказать, что это здорово. И, слава богу, это удается, поэтому я и выступаю.
Когда в зале вижу маленьких детей, я это очень ценю. Детей тоже не обманешь. В одном далеком городе в Сибири я давал концерт. После выступления ко мне подошел маленький мальчик и подарил мне свой рисунок с самолетиком и пилотом в кабине. У мальчика был очень умный, глубокий взгляд. Он сказал: «Прилетайте еще. Я очень хочу послушать вашу музыку. Вот вам для этого самолетик». Я ему обещал. И когда опять прилетел в этот город (на его самолетике), я увидел его в первом ряду. Узнал его сразу, хотя прошел не один год. Он смотрел мне в глаза своим глубоким взглядом и улыбался. Такое на всю жизнь запоминается. Ради одного такого момента стоит жить и стоит играть.
Однажды заметил в первых рядах дедушку, который расплакался, и сам расчувствовался: вспомнил отца – он мог прослезиться, когда слушал мою музыку. …
…Когда с Находки приезжали во Владивосток группы людей, организаторы были поражены: они проработали по двадцать пять лет в филармонии, но не видели такого, чтобы люди за 180, за 200 километров приезжали повторно на концерт.

Везде собирается мой слушатель. Даже если не мой, даже если кто – то и придёт посмотреть, как Зинчук быстро играет «Шмеля Паганини», то все равно, эти люди начинают понимать, что здесь, именно музыка и есть – самое интересное. Классическая музыка объединяет всех и вся. Это слой культуры, который хранит мудрость и заслуживает уважения.
* * *

Где только не играл: даже в казино. Считается, что там публика сидит незаинтересованная, снисходительная, отвлекается между играми, заходит – выходит. Но я позволял себе и классику в казино играть, и на акустической гитаре в клубах, куда приходят танцевать, попить пиво. Там играй в стиле диско – и успех обеспечен. Мне это тоже интересно, у меня целый репертуар в программе, я играю всё – от стиля эль-бимбо, диско и множества других, темы Поля Мориа, но, естественно, играя на "квакушке", со всеми эффектами, импровизируя.
Но я также играю и "Полонез" Огинского, и кельтскую музыку, и акустические дуэты в тех местах, где вроде никогда никто не слушал акустику. И почему-то нас слушают! Нам удаётся, от меня этого уже и ждут. В казино нам хлопали на "бис", вызывая по нескольку раз.
* * *

Иногда я отвечаю на вопросы зрителей из зала. Вопросы самые разные, бывают очень интересные, неординарные – такие, на которые не всегда могу ответить. Однажды после концерта мы с моим директором до половины пятого утра сидели и читали все записки. И от души не то что веселились, но было очень приятно. Были очень смешные вопросы: "Виктор, мой сосед пристает с разными предложениями. Не можете ли вы сыграть во втором отделении что–нибудь в стиле антисекс".
Вообще, публика в России не просто замечательная, но действительно родная.

Я часто выступаю за границей: у меня есть там менеджер. И в любой стране я как рыба в воде. Музыканты и так «люди мира», а инструментальная музыка – это международный язык. Она не нуждается в переводах, и я совершенно спокойно себя чувствую и в Прибалтике, и во Франции, и в Италии. Жители этой страны очень эмоциональные. На концертах – аншлаги. Принимают меня всегда тепло, не скупятся на комплименты. В чем отличие между отечественной и, например, итальянской публикой – трудно объяснить. Вроде такие же люди, а атмосфера все же другая. В России сразу чувствуется, что ты дома и лица роднее.
А до Америки я пока не "доходил", не думал даже. Те встречи, которые были, рассчитывались на нашу публику, русских эмигрантов, которые слушали нашу музыку, наш шансон. Мне это не очень интересно. Чаще всего там люди не утруждают себя, чтобы задуматься над серьёзной музыкой.

Во время концертов мне всегда очень нравится смотреть на зрителей. Вот приходят они в зал, рассаживаются по местам, … все очень разные, со своими проблемами. Сначала зажатые, с потухшими глазами: сейчас, дескать, посмотрим, что нам этот Зинчук непонятный покажет. (Это теперь я уже заслуженный артист, но когда-то был просто Виктор Зинчук и в таком не очень вразумительном качестве ездил по городам). А потом начинаешь играть, и после 4-й, 5-й композиции лица у людей вдруг начинают меняться, разглаживаются, как будто все заботы уходят, глаза загораются, … – вот что делает музыка. Чудеса! Многие после концерта уходят с просветлёнными лицами, говорят о моей позитивной энергетике…

Я из тех людей, которые могут прямо смотреть людям в глаза. Наверное, потому, что очень люблю то, чем занимаюсь, люблю и уважаю свою публику и не иду на компромисс с совестью.
И когда люди подходят ко мне на улице, благодарят за диски и говорят, что я — лучший, то вот это — да! Но, когда я играю, я не думаю о том, чтобы быть лучшим, я просто играю так, как должен играть.

О концертах.

«Концерт классической музыки вживую, сродни церковной
службе – тоже поднимает человека над физиологией».

«Звания и победы на конкурсах с собой на концерт не принесёшь,
поэтому каждый раз, выходя на сцену, я должен побеждать».

После концертов я не чувствую, что смену у станка отстоял, потом снял робу и пошёл жить нормальной жизнью. Это то, что с тобой и каждый день, и во сне, а когда просыпаешься, – вместе с тобой музыкальная фраза. Или вдруг тебе рассказывают, что ты ночью разговаривал, то есть голова никогда не отключается. Это то, что постоянно заставляет переживать, гореть.
На концерте происходит чудесное таинство: через меня проходят энергетические потоки музыки и человеческих душ. Иногда мне кажется, что я – медиум, иногда – нет: в транс не впадаю, но чувствую, что уже не являюсь самим собой. Сначала я пропускаю музыку через себя, переживаю, наполняю своим опытом: страданием, или радостью, … чаще страданием. Это оказывается у меня в руках, и я создаю композиции. А во время выступления все наполняется особым смыслом и энергетикой, как будто что–то идёт свыше: нисходит гармония, великие знания, то, что скрыто, то, что словами не объяснить. Ведь музыка начинается там, где слова заканчиваются.
Я обученный, знаю, что надо исполнять так, с этими оттенками, но вслед за ремесленничеством приходит чудо: включается великий, необъяснимый поток энергии, приподнимает тебя, и ты уже себе не принадлежишь, а проводишь эту энергию в зал. Я могу играть это сто, двести, тысячу раз в своей жизни, но каждый раз буду делать это с одинаковым трепетом. Потому что каждый раз происходит перемещение в другое время, иное пространство и новое измерение.
На сцене я чувствую прилив адреналина и сильнейшее эмоциональное потрясение. За один концерт меняю два костюма — именно от нервного напряжения. Тяжело, но иначе нельзя: инструментальная музыка обязывает тебя отдаваться полностью. И струна гитарная поет только тогда, когда играешь «на самом себе». Это тоже непросто. Поэтому бывает очень сложно давать концерты каждый день.
Я не думаю о стилях, просто играю такую музыку, чтобы люди радовались, а иногда у них выступали слезы, и мурашки по коже пробегали. ...
Но концерт – это ещё и акт сближения: благороднейший, волшебный. Он способен разбудить в слушателях лирические чувства. … Конечно, я выкладываюсь, конечно, это – стресс, но в этом единении душ и есть цель, смысл работы артиста. После каждого концерта – очень приятное чувство, эйфория. Радостная усталость. Люди подходят и благодарят — это же здорово! Время сейчас жесткое, но люди остались такими же, какими были сто лет назад. Моя задача — отсечь все ненужное, как говорил Роден, и пробиться к душе. По-моему, мне это удается. Я вижу это по глазам, которые на меня смотрят.
Музыкант должен все время оставаться ребенком, который жаден к жизни, к эмоциям, к впечатлениям, который раним, который наивен. И вот когда ты действительно такой, ты будешь трогать других. Ты приходишь на концерт и искренне веришь, что каждый человек, порой внешне очень жесткий, внутри ранимый. А музыка может расплавить любое сердце и объединять людей.
Поэтому мне больше нравятся концерты, где я много играю на акустической гитаре. Там действительно музыка делает чудеса. Это уже доказано физиками: молекулы воды приобретают правильную форму, когда рядом хорошая музыка звучит. Так как мы все состоит из воды, из крови, то действительно изменяемся: на физическом и даже подсознательном уровнях – улучшаемся! Это очень приятно.

* * *

Почти всю свою сознательную жизнь я езжу и пропагандирую музыку. Зачем? Потому что считаю, что очень важно не терять культуру и внутреннюю гармонию. Потому что народ без культуры, памяти, традиции и гармонии – это ничто. Мы, народ России, как общность, должны понимать, что уважать друг друга и помнить о культуре – это наша обязанность. А та самая культура содержится и в классической музыке. В ней есть мудрость человечества, которая была до нас.
Поэтому на концертах я рассказываю о великих композиторах. Но мне хочется сделать их ближе, доступнее. Показать, какими они были в жизни. Кем был Паганини? Настоящим работягой. До нас дошли легенды о том, что враги подпиливали ему струны. Да ничего подобного, - он специально снимал струны со скрипки и играл на одной. Но это было выученное произведение, потом уже писатели облекли это в легенду. Он постоянно занимался, за всем стоял огромный труд, и у него всегда было три варианта про запас. Современники его побаивались вовсе не потому, что считали его «учеником дьявола», а просто Паганини мог метким словом южанина поставить на место любого.
Шопен, Шуберт, Моцарт, Бах, … все они не были засушенными бюстами при жизни, ничего-то себе не позволяя. Может, они и были немного не от мира сего, но обладали колоссальным чувством юмора. Вы знаете, Иоганн Себастьян Бах был открыт человечеству только в XIX веке. Ведь для современников его не было как композитора. Знали как прекрасного органиста и душевного человека, который всех пивом угощал, (даже в тюрьме сиживал). И Моцарт в жизни был очень легким, доступным, импульсивным человеком. Настоящий талант прост.
А я очень люблю Бетховена и как музыканта, и как личность. Мне нравится, что он по жизни был весь взъерошенный, уважал бренди и мог сказать любому графу: «Вас таких много, а я один». Знал себе цену и был абсолютно внутренне свободным…. А ведь, к сожалению, уже выросло поколение, которое считает, что Бетховен – это «собака из фильма».
И, конечно, мне хочется показать, что их музыка совершенно адекватна сегодняшнему дню. Просто ритмика и динамика жизни другая – отсюда и современные обработки. Да и композиции сейчас должны длиться две – три минуты, хотя на своих концертах я могу, и пять, и шесть минут играть одну вещь. Главное, чтобы было интересно. Но мне это легко даётся. Я закрываю глаза и играю так, как чувствую.

* * *

Удерживать одному человеку в большом зале внимание значительного количества народа, поверьте, нелегко. И не за кого спрятаться, некому тебе помочь и плечо подставить. Значит, у меня вес таков, что позволяет это. Сколько бы я не играл: полтора, два часа и более, - всегда говорят, что мало. Я не знаю гитариста, который бы удерживал в сольном концерте столько людей, играл бы такую же по диапазону программу, как и я. Наверное, ещё и потому, что стараюсь выстроить её разнообразно.
Мой концерт – это контраст, он, как и жизнь: есть сильные эмоции и впечатления, есть яркие краски, которые сменяются полутонами. Для этого я играю уже на шести гитарах. Меняю их в зависимости от исполняемого произведения. Теперь освоил и банджо: очень позитивный инструмент, мажорный. Когда пролетает концерт, зрители не верят, что слушали мою музыку почти два с половиной часа.
Потом все говорят: да, Зинчука слушать кайф, но когда на него смотришь, это вообще что-то! … Не знаю, я не актер, я просто так чувствую!

* * *

Бывают действительно необычные выступления.
Однажды по приглашению президента я выступал на саммите «Большой восьмерки» в Санкт-Петербурге. Исполнял свою композицию «Вариации на славянскую тему». Увидев его так близко, я растерялся, даже сбился. Но взял себя в руки и сыграл. После моего выступления Владимир Путин поднял вверх большой палец. С ним напрямую я не общался, но он мне очень понравился, от него исходит какая-то внутренняя сила и уверенность.
* * *

Часто спрашивают, как я настраиваюсь перед концертом. Ну, должна же быть у человека какая-то тайна. Впрочем, есть ещё: настройка звука, чаепитие. … Есть примета: нельзя смеяться до выступления, но иногда смеёмся, и ничего.
Конечно, случается что-то забыть во время концерта, но редко. Я все-таки готовлюсь. Когда ты профессионал, ты имеешь десять вариантов про запас, точно так же у нас десять гитар про запас. Ну, не десять, конечно, но на сцене у нас всегда стоит несколько гитар на тот случай, если вдруг порвутся струны, если не будет электричества. Это уже опыт. Иначе просто нельзя выходить на концерт, если ты не готов и если ты без любви относишься к этой музыке.

Талант обязывает отдавать то, что тебе дано. И я всегда стараюсь честно работать. Я собран и требователен в музыке и к себе и к другим, поэтому на концертах полностью уверен в том, что делаю, хотя в жизни бывает как раз наоборот. Но я точно знаю – то, что Бог дал, он может забрать обратно, если ты не будешь отдавать себя до конца и остановишься. А вот, почему люди два часа слушают меня и не уходят из зала, для меня остается загадкой. Наверное, нужная людям музыка проходит через меня.

О моём коллективе.

«На сцене, как в футболе — одна звезда, даже уровня Марадоны или Пеле,
никогда не сможет выиграть матч у целой команды из Урюпинска».

Ещё в молодости, работая в разных коллективах, я привык к тому, что аплодисменты на сцене чаще достаются солисту, чем сопровождающим его музыкантам. Поэтому умение работать в команде и на команду для меня естественно. Но я всегда стремился быть первым. Понимал, наверное, что иначе не смогу исполнять по-настоящему интересные мне вещи. … В общем-то, везде мне не давали играть то, что я хотел, даже как-то это преследовалось, говорили - это наш концерт, а ты организовывай свои, и там будешь делать, что хочешь.
В 1987 я окончательно решил заняться сольной карьерой. Собрал свою первую группу, и с тех пор я не только гитарист, аранжировщик, и композитор, но еще и художественный руководитель, и психолог. ...
В моей группе четыре музыканта. Клавиши, барабаны, бас-гитара и я со своими гитарами. Обычно я провожу сольные концерты в таком составе. Но иногда выступаю только со своим бывшим учеником – бас гитаристом Дмитрием Лобановым. Серьёзная музыка притягивает настоящих профессионалов. У меня работали прекрасные музыканты: Абрамов Анатолий, барабанщик из «Аракса», басист Сергей Рыжов – он еще с Кузьминым в «Динамике» играл, клавишник Юрий Погиба, …
Так как все люди творческие, «ищущие», то время от времени, состав меняется, (особенно это касается клавишников – «специфика», что ли у них такая). Но хотя многие музыканты не удерживаются долгое время в коллективе, мы всё равно остаёмся в прекрасных отношениях (помогает знание психологии).
Я постоянно придумываю что-нибудь новенькое: то на лютне играю, то на банджо, то на других необычных инструментах. Но, когда это необходимо, например, презентации новых альбомов или большие концерты, я приглашаю других музыкантов и артистов. Для исполнения кельтской музыки — Александра Анистратова, он играет на волынке и на всевозможных дудочках и флейтах, чем очень «освежил» наше звучание, или ансамбль ирландского танца "Иридан". А облагородить звучание помогают струнные ансамбли. Я играл Рахманинова и Шуберта с "Романтик - квартетом". И мне приятно, что "Романтик-квартет" были лауреатами конкурса Шостаковича. Это великолепные музыканты. Периодически пользуюсь услугами балета, когда это уместно. Но, к сожалению, не часто имею просто материальную возможность, выступать в таком сопровождении. Когда нужно платить за студию, клипы, выпуск дисков, кормить собственный коллектив, то содержать оркестр и балет – это просто чудовищные расходы.
На гастролях, особенно длительных, тоже нужно быть в форме, и уметь улаживать любые конфликты. Когда переезжаешь по нашей нелёгкой стране, с чем только не сталкиваешься: и в ресторане могут встретить с таким видом, будто ты, я не знаю... папу убил у официантки. Или дежурная в гостинице разбудит моих ребят в восемь утра, требует, чтобы пульты от телевизоров ей показали. А мы уснули после концерта только в три ночи. Или «человек-сверло» не вовремя включится, потому что руководство не хочет закрывать гостиницу на ремонт.
Быть лидером нелегко, это не синоним власти, но большая ответственность, прежде всего, за других. К тому же руководитель всегда должен быть готов сделать рискованный шаг. Но мне это качество необходимо: я без этого не смогу осуществлять своё главное дело — играть глубокую красивую музыку. Я сам продвигаю ее, сам себе продюсер и сам себе директор. У меня есть хороший пресс-атташе, но давать то или иное интервью или выступать в Жуковском, Санкт-Петербурге или Берлине — это решаю только я сам.

О концертных площадках.
«Во время выступления, я как бы парю в своем измерении
и каждый раз счастлив после любого концерта, будь то
в областном клубе или на огромном стадионе».

Я комфортно себя чувствую на любой площадке, потому что достаточно «погастролировал» по миру. Где бы я ни выходил на сцену: в ночном клубе, казино, ирландском пабе, театре, … главное – мои зрители, для которых я везде отдаю себя полностью.
Конечно, энергетика у каждого помещения своя. Бархатные театральные или концертные залы, с огромными хрустальными люстрами; сцены, где выступали гениальные музыканты, - всё это сразу создаёт ощущение праздника, что называется – «стены вдохновляют». Я горжусь, что выступал со своими сольными концертами в зале им. Чайковского, в Московском доме музыки, в Государственном Кремлевском Дворце. Но это, скорее, «вехи» в моей гастрольной биографии.
Музыка, которую я играю, идеально подходит не только для таких залов. Другое дело, в кельтских клубах мы играем много ирландской и кельтской музыки, в других клубах — больше диско и роковых композиций. Но и классику обязательно. Интересно приходить в зал, где все танцуют, уже угарные от пива, и сыграть, например, полонез Огинского. И ведь людям в кайф. … Да и, конечно, в клубах продолжительность выступлений меньшая. Хотя, в Иркутске меня последний раз не отпускали 2 часа 45 минут – можно сказать, личный рекорд.
А в Уссурийске меня удивил старинный театр, который строили еще древние японцы. Там в помещениях для артистов можно снимать фильмы ужасов, настолько все такое запущенное, зато публика, как и везде, замечательная.
Я играю и на стадионах, когда езжу со своей командой футбольных звезд - на благотворительные матчи-концерты.
Но, откровенно говоря, мои главные залы - это те, где тысяча или чуть более мест. Собрать не стадион, а большой зал в каждом городе, куда я приезжаю, - уже достижение. Ведь не все звезды, которых регулярно показывают по телевизору, могут собирать такие залы по стране.
* * *
Любой музыкант предпочитает выступать на хорошей концертной площадке с замечательной аппаратурой. Я не исключение. Но, к сожалению, не всегда так получается. Я с этим мирюсь, потому что давно сформировался как исполнитель – профессионал. Я, как Рембо: если ему нечего будет есть - он найдет в лесу и съест то, от чего другого своротит. И я буду играть, потому что по-другому нельзя.
Я много езжу по стране, везде разная техника. И если бы я каждый раз стонал: "Ай, не мой звук!" и хандрил — ничего бы не достиг. Я как-то, больше практик. Например, если нет хорошего усилителя, всё равно, всегда можно найти приемлемое звучание. Буду крутить – вертеть, отстраивать звук, пока не почувствую, что он стал ближе ко мне. … Опять-таки, на репетиции в зал надо почаще выходить – слушать.
Хуже, когда приходится выступать в холодном помещении: струны ледяные, пальцы начинают мёрзнуть и плохо слушаются. Всё равно, играю. Ведь музыку надо донести до сердца каждого. Концерт должен состояться, несмотря на погоду!

О юбилейных гастролях.
«И все эти впечатления навсегда останутся во мне…»
Моя творческая жизнь всегда была связана с гастролями. Но 2008 год был для меня особенный – юбилейный. Я решил посвятить своему 50-летию большой концертный тур по городам России. Показать то, чего достиг за долгие годы. Мне было радостно, что смогу лишний раз привлечь внимание к классике – лучшей музыке, которую создало человечество!
И уже с апреля – за год до этой даты, (хотя заранее день рождения не празднуют, но я не суеверный), я отправился на гастроли по всей стране: от Калининграда и Питера до Ставрополья, от Саратова до Читы и Владивостока. Меня приглашали и в Италию, и во Францию, но мне хотелось порадовать именно свою – российскую – публику.
Я, правда, сначала слегка опасался, смогу ли выдерживать по полтора месяца чуть ли не ежедневных концертов. Гастрольный график был очень плотный: постоянные переезды, многочасовые перелёты, бессонные то ли дни, то ли ночи (по московскому времени), тут же репетиции, и почти сразу – концерт. И, хотя, например, поездки на, так называемой, «новой японской машине» по, так называемым, дальневосточным «дорогам», вытрясали последнее, что ещё теплилось в нас после девятичасового перелёта, – но энергетика великолепной природы и восторженной публики добавляла столько сил и положительных эмоций, что концерты проходили прекрасно. Ускоренная смена географических поясов отражалась на наших инструментах: иногда даже струны перетягивали, хотя это не принято. Поэтому, то и дело приходилось подкручивать колки, иначе, струны начали бы непременно рваться.
* * *

За последние пару лет объездил городов сто, не меньше. Побывал и в Прибалтике, и на Кузбассе, и в Якутии, и на Дальнем Востоке, и в Сибири, и в Белоруссии. … И везде были аншлаги. Очень радует, что интерес к гитаре огромный. Слышал, что на мои концерты не всегда удавалось попасть всем желающим, даже, несмотря на кризис. По-моему, бывает только немузыкальный кризис. А если ты адекватен сегодняшнему дню и договариваешься с организаторами, чтобы они не слишком задирали цены, то грех жаловаться: настоящая музыка переживет не один экономический застой.
Я выступал, конечно, как и много лет назад, с большим волнением. Очень старался, чтобы эти концерты стали особенными и запоминающимися и для меня и для публики. И, хотя в целом, физически было очень нелегко: и под капельницами лежал, и таблетки постоянно глотал, и порой казалось, что руки уже не выдерживают, … но, слава богу, сил на всё хватило. Я серьезно отношусь к своей работе, ибо звание Заслуженного артиста России и титул «Золотая гитара» обязывают ко многому, в частности, к тому, чтобы всегда находиться в хорошей форме. В первую очередь, - спасибо футболу! Еще форму поддерживают сами занятия музыкой. Даже при самом напряженном графике гастролей я играю на гитаре по четыре часа в день.
… А затем играешь на концерте, просто сжигая себя! Чтобы выпрыгнуть из физического тела и летать, - иначе не сможешь удержать внимание зала, заставить его прочувствовать музыку. У меня бывает ощущение, что именно этот концерт для меня словно последний. Но я не боюсь этого. Хотя и не знаю, что будет потом. …
… и о юбилейном концерте.
А потом был юбилейный концерт. Вернее, всё началось задолго до этого. …
У меня была мечта – сделать свой концерт в Кремле. И исполнить там всё лучшее, что было накоплено мною за почти тридцать лет концертной деятельности. Для меня это было событием знаковым: как рубеж – хотелось отдать должное всем, сделать его неповторимым! Тем более, что Государственный Крёмлевский дворец – это не только очень почётно, но и огромная ответственность.
В небольших перерывах между гастролями нужно было успеть переделать уйму дел: тут и подготовительные съёмки, и концерты в Москве и Подмосковье, и работа на студии. Много было переговоров, когда нужно было всех индивидуально пригласить. И хотя кого-то пригласить не удавалось, но всё равно, это были такие радостные хлопоты. Потому что, всё это накрывает тебя целиком, и иногда даже некогда было думать вообще ни о чем другом. …
Концерт был назначен на 13 ноября (уж такой день дали). К этому моменту я успел отпраздновать свой день рождения не раз и не два: и с музыкантами, и в Венеции, с моими друзьями – итальянцами, и с нашей футбольной командой «Старко». Но настрой, ощущение того, что праздник ещё со мной, не покидало меня даже после этого. И это очень хорошо! Потому что, все вот эти радостные вибрации и трепет, которые бывают у человека в день, когда он родился, обязательно передаётся публике. И так-то на моих концертах у всех зрителей с флюидами все нормально, но хотелось, чтобы было ещё лучше. На концерт я пригласил своих друзей – ребят из «Аншлага». Геннадий Ветров сказал: "О, у тебя юбилей, я обязательно приду поздравить". Я ему: "Тебя же в афише не будет". "Ну и что, – говорит Гена, – я так приду". И мне это было очень приятно. …

Обычно юбилейные концерты связаны с большим количеством гостей, а успеть показать всё своё, как правило, не удаётся. Тем более, моя публика все-таки не очень избалована инструментальной музыкой и современным гитарным исполнением классики. Поэтому я отказался от мысли «отсидеться в сторонке», предоставив именитым гостям отдуваться за меня со сцены. Когда-то был у меня такой опыт, но зрители были недовольны. Подходили потом ко мне за кулисами и спрашивали: "Виктор, а когда же вы будете играть?". Я понял, что на мои концерты люди приходят послушать, как поёт моя гитара. Тем более, что репертуар – интереснейший: это и известные классические произведения, которые никого не оставляют равнодушными, это и кельтская музыка – всё то, что прошло проверку столетиями. … Вот я и решил сделать основной акцент на сольном исполнении, конечно же, в сопровождении своей группы. Это Василий Гусаков – бас-гитара, Игорь Комаров – ударник, Юрий Гусенко – клавишник.
Кстати, в репертуар были включены пять произведений, за которые проголосовали на моём сайте сами будущие зрители. Их выбор, в какой-то степени удивил. Очень приятно, что просили исполнить «Вокализ» Рахманинова, «Тарантеллу» Россини, мою композицию «Амадеус 146». Всё, что современно и близко публике, порой даже, я бы не сказал, что классически подготовленной.

Наконец, 13 ноября в Кремлёвском дворце состоялся мой юбилейный концерт.
И прошёл он на «ура»! Был аншлаг, и … великолепная праздничная атмосфера, и восторженные зрители – замечательный, горячий приём. И я сыграл всё, что хотел подарить людям в этот день. И, как все именинники, получил подарок – свою теперь очень любимую «Золотую гитару» от фирмы «Fender Stratocaster».
В концерте участвовали многие известные и любимые всеми артисты и коллективы. Из Бельгии ко мне приезжал знаменитый гитарист Френсис Гойя. Выступали Игорь Бутман, Юлия Махалина, – народная артистка и замечательная балерина Мариинского театра, ансамбль ирландского танца "Иридан", "Тодес", «аншлаговцы», Владимир Петрович Пресняков, с которым мы вместе играем в футбол, и многие другие, а спонсором было радио "Алла". … Я вспоминаю это выступление как одно из самых ярких событий в моей жизни.
А потом концерт показали по "НТВ" и по "НТВ Мир". Я даже видел его в Прибалтике.
Кстати, и на следующий Новый Год юбилейный концерт опять повторили. Возможно, это станет хорошей, доброй традицией, в стиле «Иронии судьбы…».
О моей видеошколе.
«Процесс обучения обоюден. Не только ученик учится у
маэстро, но и наоборот - наставник совершенствуется,
объясняя урок, открывая новый материал для ученика. Я бы
и сам у себя подучился, будучи и в одном, и в другом лице».

Самому учиться я бы не рекомендовал, нужен наставник, хотя бы на первом этапе. Или, кто-то, кто уже умеет хорошо играть, в общем, человек, который подскажет, как правильно руки держать. Если сразу не будет правильной постановки, то потом человек будет испытывать трудности: можно переиграть руку, и не достичь результатов оттого, что всё время что-то будет болеть.
Меня часто спрашивают, с какого возраста можно обучать ребёнка игре на гитаре. Паганини говорил, что гитара – самый сложный по овладению инструмент. И, по-моему, чтобы начинать учиться, у ребёнка всё-таки должны отрасти пальчики. Ребёнку должно быть более 10 лет, чтобы укрепились кости и пальчики вытянулись, хотя есть и детские гитары. Например, у меня пальцы не очень длинные, но на одной руке длиннее, чем на другой. Это уже профессиональное: вытягиваются. Гитара – это универсальный инструмент, длинные пальцы позволяют играть в одной аппликатуре.
Но есть и ещё один важный момент: мы знаем о переключении интересов в детстве, когда год интересно заниматься этим, потом спортом. Вот с 10 лет начинается более осознанный выбор. И здесь очень важен педагог, чтобы процесс обучения доставлял ребёнку радость, а не принуждать его к этому.
Вопросов и просьб, объяснить, что к чему, всегда было очень много. В конце концов, наверное, «количество должно было перейти в качество», и я выпустил свою Видеошколу. Это, конечно, не гитарный центр, но – один из шагов к этому. Я вложил туда то, чему сам учился не один год.
* * *
Если сравнивать с другими школами, где перед камерой садятся известные гитаристы и медленно, порой нудно что-то рассказывают, (а некоторые из них даже нот не знают), моя «Видеошкола. Мастер-класс Виктора Зинчука" - действительно очень основательное и наглядное пособие. Я сначала подготовился, вспомнил, где какая нота расположена на грифе, и мы сделали табулатуру, есть приложение печатное.
Мы задумали «школу», которая адресована всем: и начинающий, и опытный гитарист откроет в ней для себя что-то интересное. Я нашёл такую форму, - как бы гитарное караоке.
Тот, кто первый раз возьмёт гитару в руки, узнает, как её настраивать, как выбирать гитары, эффекты. А чтобы увлекательнее было заниматься, нужны дополнительные раздражители: если нет возможности создать свою группу, можно играть с минусовой фонограммой. Можно «Чижика – Пыжика» или «романс Гомеса», очень задушевное произведение, причём я показываю, как это сыграть и на электрогитаре и на акустической.
Видеошкола снята в профессиональной студии, шестью камерами, одна даже расположена на грифе. Картинка получилась хорошая. Правда, люди, которые снимали, не знали специфики гитары. Пришлось выполнять не свою работу и три месяца сидеть в Останкино самому – монтировать. У меня даже язва желудка началась, потому что работа сложная, нервная, трудоёмкая, на честных началах. Но я привык так: главное, чтобы продукт был хороший.
Теперь Видеошкола везде продается, пользуется спросом. Значит, много молодежи стремится играть. Люди пишут для "Школы…" пожелания. Приятно, что всем нравится. Это был первый опыт, и многие просят его продолжать. Чтобы стиль был кантри или кельтский. Ну что?.. Может быть, сделаю. Если что-то изменится, и в следующий раз найду в себе силы, то, возможно, и продолжу.

* * *
Мне часто начинающие гитаристы приносят диски со своей игрой и просят послушать. Я всегда им говорю, что это замечательно, даже если послушать не успеваю. Почему? Да чтобы своими замечаниями ненароком не отбить у кого-нибудь из них желание играть. Ведь человек, занимаясь тем, что ему нравиться, открывает в себе новые грани. Это «дзен» — познание, ключевое понятие у буддистов. Есть ведь и те, кто начал в 35 лет играть на гитаре, и достиг высот. Наши мысли материальны. Если хочешь чего-то достичь — непременно достигнешь. Только, к сожалению, часто хочется побыстрее. …
Можно воспользоваться видеошколой, увидеть по табулатуре, на каком ладу, что зажать, какой взять аккорд, и даже в каком стиле лёгкая импровизация и т.д. Но рано или поздно всё равно будет «стоп», «потолок» - из-за отсутствия хотя бы элементарнейших знаний нот, гармонии. Этим тоже необходимо заниматься,

* * *

Я играл в разных коллективах. Знаю те или иные стили, то, как должны играть другие музыканты – барабанщики, клавишники. Я слушал много разной музыки и знаю, что есть ньюэйдж, джаз, трэш и прочее. Когда анализируешь музыку, ты уже её понимаешь глубже, объёмнее, можешь объяснить, откуда что взялось.
Узнайте больше не только о гитаре, но и о других инструментах, Гитара — это здорово, но есть ведь еще масса инструментов, которые помогают ей выразить то или иное состояние. Поэтому современная гитара сейчас часто звучит в обрамлении не только ударных или клавишных, но и струнных ансамблей, старинных инструментов, народных и даже органа. … А аранжировки позволяют ей звучать разнообразнее, мощнее.
Ещё одна большая, невероятно интересная наука, которую необходимо изучать —импровизация. Это не просто выученный пассаж, который играется быстро-быстро в нисходящем и восходящем порядке. Есть импровизации в стиле би–боп, хард–рок и т.д.
Фразировка, соответствующая тому или иному стилю. Нужно погрузиться хорошо в этот стиль, изучить других импровизаторов. Все, например, начинают с того, что в джазе изучают фразировки Джо Пасса, Би Би Кинга, Чарли Паркера, Кол Трейна, Джоржа Бенсона, Пако де Лусия и многих других.

Я всегда придавал аранжировке, импровизации и музыкальной культуре огромное значение. Это делает занятия музыкой увлекательными, причём не только для себя, но и для других, … и ещё раз повторю: не ленитесь больше узнать о теории музыки. Удивительнейший, интереснейший предмет! Он даст возможность узнать, что первым начал писать симфоническую музыку Гайдн, что Бах исполнял в своём стиле, подытожив итальянскую, немецкую и английскую музыку. Что Шуберт, Лист, Шопен принадлежали к романтической школе. Почему любимый композитор Гитлера — Вагнер. …
Когда человек знает, например, что такое кельтская музыка, мифология, как они связаны, и может поделиться этими знаниями с другими – это здорово! И для этого совсем не обязательно быть музыковедом – профессионалом.

О пиратах.
« – Когда пираты исчезнут, я перестану работать бесплатно.
– Виктор, Вы верите, что они исчезнут?!!!
– Верю! Я же родился в Советском Союзе и привык верить в
лучшее».
У нас в стране полно пиратов. Пиратство можно рассматривать двояко. С одной стороны – это настоящее преступление, которое не даёт возможности нашим артистам получать нормальные авторские, не унижающее их достоинства. Поэтому российские музыканты должны постоянно давать много концертов. А когда выходит диск, его тут же пиратят. Причём, одни «фирмы» делают это подпольно, а другие – с которыми заключён контракт – просто выпускают дополнительные «левые» тиражи. И никого нельзя проконтролировать.
Я сам видел штук восемь различных «своих» пиратских дисков. Причём, очень прилично оформленных – стараются! А мне-то как «приятно»: дивидендов от этого нет, отдачи никакой. Все диски, которые я доселе выпускал, были не выгодным коммерческим проектом, а просто музыкой, которой можно поделиться. Альбомы, конечно, будут появляться, но нет стимула для "резкого" написания: без денег нельзя уйти в этот процесс с головой. Вместо того, чтобы работать в своё удовольствие над новыми произведениями, преподавать или открыть гитарный центр, я должен постоянно, «без выходных и проходных» гастролировать с концертами. И надо как-то пополняться, восстанавливаться, ведь энергии уходит очень много. Поэтому никогда точно не знаю, когда появится новый альбом.
Вместе с тем, пиратство – это и самый верный показатель популярности. Если и сейчас пираты тиражируют мои диски, даже те, которые были записаны уже 10 лет назад, я расцениваю это как победу классической музыки, и мою, в том числе.
Например, моя "Видеошкола. Мастер-класс Виктора Зинчука" сейчас с успехом тиражируется. Она популярна уже много лет, о ней многие знают: и в Интернете и разных магазинах продаётся. Обратная сторона, конечно, грустная: ничего от этого не получаю, потому что в основном, это все пиратское. Получилось, что я делал «Видеошколу» именно с альтруистической целью, (впрочем, как и все, что я делаю). За три месяца монтажа заработал язву желудка, зато теперь каждый, кто хочет, может многому научиться с помощью этого мастер-класса. Схема простая: есть материал, его нужно отдать людям, а уж, с чем потом останешься – с язвой желудка или деньгами – да это не главное!
Кроме шуток, главное, чтобы все желающие могли играть на самом замечательном инструменте - гитаре. И я искренне рад, что причастен к этому. Я бы сделал еще больше видеошкол, но если ситуация с пиратством не изменится, сомневаюсь, что за свои деньги смогу выпустить еще что-либо подобное.
А бывает и хуже. Это когда запишешь диск, а потом оказываешься ещё и должен. Например, от фирмы, которая выпустила уже пять моих дисков, я за пять лет не получил ни копейки вознаграждения. Как мне объяснили, денег, которые они получают за продажу одного диска, хватает только на то, чтобы слегка покрыть затраты на само производство диска. Валят всё на пиратов…. Это противно и смешно.
Меня спасает то, что я успел родиться в Советском Союзе. И никогда не думал о том, выгодно или невыгодно мне будет заниматься музыкой. И не чувствовал себя счастливым или несчастным в зависимости от того, есть у меня миллион долларов или нет. А молодые музыканты могут просто сломаться. Не потому, что они такие все алчные, просто в наше время заниматься музыкой профессионально – дорогое удовольствие. Неперспективно. Очень грустно потерять себя, если любимое дело не приносит стабильного дохода.
И всё же хочется закончить на хорошей ноте: «Наша любимая публика, концертов для вас будет по-прежнему много!».
Об альбомах и студийной работе.

«Я не сторонник преобладания технических средств
над внутренней ценностью произведения».

Я долго пишу альбомы, потому что музыка, которую я исполняю, изначально не написана для гитары. Чтобы изучить произведение нужно не менее 3 – 6 мес. Я привык, что музыка должна быть выношена, буквально как беременность. Да, процесс длительный, зато музыка не портится со временем.
К альбому «Неоклассика» я шёл долгих шесть лет — целый этап жизни. Композиции в альбоме представлены глобальные: например, "Времена года" Вивальди. Китаянка Ванесса Мэй очень уж смело, даже китчево, трактует классику. У меня же это роковые обработки, но они все равно стилизованы, дисциплинированы, сдержаны. Поэтому эта роковая музыка – уже классическая. Там пять гитарных наложений — интереснейшие партии! Кстати, на скрипке это сделать легче. Для того, чтобы это сыграть, мне нужно было время. Или же, чтобы сделать аранжировку полонеза Огинского, да еще вписать туда свою партию мне понадобилось полгода. …
А когда материал для нового диска готов, нужны средства на его запись. Записать диск – это очень дорого, порой же и времени на это не хватает. Работа на студии - это кропотливая работа, которая отнимает много времени. А есть же гастроли с их жестким графиком. Музыка не терпит половинчатого отношения: нужно или по гастролям ездить, или над альбомом работать – с определенным настроением. У меня нет постоянных спонсоров. Да я их и не жду, - бесполезная трата времени. Надо самому зарабатывать, все правильно, (хотя порой, бывает ужасно жалко, что время проходит). Альбом записывается по мере того, как я зарабатываю деньги на студию или всё-таки находятся люди, которые в конкретный момент помогают мне. И тогда появляется очередная композиция.

* * *
Работа в студии проходит тяжело, мучительно: как кусок от себя отрезаешь. Если жесткие временные рамки - пишем быстро. Но иногда я долго сосредотачиваюсь. Могу прийти и ничего не сделать.
Исполняя произведение, – для того, чтобы раскрыть его характер, например, когда это мощь, трагизм – нужно копаться в себе и найти там именно это соответствие. Иногда специально себя вгоняю в это состояние, … то есть специально-то и не надо, всегда найдется от чего погрустить, чтобы сыграть "Лунную сонату". Я всё в себе могу найти: и современную энергетику, что-то, ломающее всё – этого во мне тоже достаточно. Главное, настрой. Настроение, эмоциональное состояние влияет на все.
В альбоме «12 гитар магистра» есть "Романс" Бетховена (я сделал обработку, немного его упростив, и добавив свою каденцию). Очень непростое произведение, но не по причине технической сложности. Просто для того, чтобы передать трепетное ощущение нежности, любви, которыми оно наполнено, надо самому находиться в определенном состоянии. Когда я ехал на первую сессию записи «Романса», я простоял два часа в пробке. И после пары дублей, понял, что просто не могу ее записать, не было этой правды. Пришлось уехать, а на следующий день, когда ушел весь негатив, все получилось замечательно. Играешь ведь не на гитаре, а на самом себе.
Или бывают дни, когда специально подготавливаешься, но, если не выспался ночью, или в плохой физической форме, то не играется. То есть играются ноты, но в инструментальной музыке тяжелее обмануть кого-то, здесь уже за словами не спрячешься. … Ну, не идет! Приходится запись останавливать. Лучше подождать того момента, когда будет максимум экспрессии, максимум точности, энергии, характера. Должно быть чувство, что ты "умираешь" в данный момент в этой ноте. Если ты одной нотой не выжимаешь все то, что есть у тебя – этот нерв, который должен быть запечатлён в звуке: тогда это не тронет никого. Потому что то, что останется на диске – раз и навсегда – должно быть самым лучшим!
Больше 5-6 часов играть мучительно - ты выжатый весь. … Студийная работа очень напряжённая, поэтому не люблю я ее, но вынужден, не люблю, ненавижу, ужасно тяжело это для здоровья. Видимо, организм посылает мне сигналы: не надо, Витя, зачем себя мучить-то. Но в хорошем смысле не могу от этого отказаться,
Иногда ночи не спишь. ... Но к ночным записям я сейчас стал плохо относиться. Раньше много писался ночью, сейчас нет: ночью ритмы кажутся более медленными, состояние заторможенное. Самое лучшее — вечернее ощущение, оно более правильное. Иногда прямо в студии появляются новые краски, какие-то неожиданные находки, и часто очень интересные.
Частенько возникает невротическое желание переделать композиции. Когда слушаешь, думаешь, что вот прошел уже год-два, появились новые тембры. Хочется сделать лучше, еще лучше... А потом понимаешь, что этого делать не надо. Потому что самое ценное - не современный тембр, а тот характер, дух, который уже был заложен. Поэтому мы часто заслушиваемся расстроенными гитарами старых блюзовых исполнителей. И даже наши ВИА слушаешь — звучит с характером. Некоторые сейчас переписывают свои старые песни с секвенсором - вроде бы все как нужно, а уже не то! Потому что дух времени утерян, состояние души другое. Словом, пусть запись будет не с самыми лучшими тембральными красками, зато всё сыграно в характере.

* * *
Я играю в стиле «неоклассика», но не хочу оставаться заложником только одного стиля, повторяться. Я не боюсь потерять слушателя. Ведь я и сам меняюсь, и люди вокруг. Каждый возраст имеет свою прелесть, открывая для человека что-то новое. Вот и в музыке тоже: всё время хочется новизны. С одной стороны, я сосредотачиваюсь на том, что сделал и пытаюсь это развить. А с другой, всё время чувствую, что уже не помещаюсь в этих рамках. Останавливаться на чём-то одном – ужасно скучно. Хорошо, что классика – такой благодатный материал, который позволяет бесконечно экспериментировать. А гитара – такой инструмент, которому подвластно всё. Поэтому все мои диски очень разные.
В "Неолирике" я решил обработать популярные лирические мелодии «по-гитарному». Есть гавайская гитара, и звук очень интересен. Здесь все мелодии красивые, хотя немножечко я отошел от своего привычного стиля, экспрессивной гитары. Но в тот момент, я специально захотел расширить рамки жанра, показать, что я могу играть в любом стиле.
"Амадеус-146" - это обращение к материалу, прошедшему за 2-3 столетия настоящую проверку временем. Но на этом диске есть как классика, так и мои собственные произведения. Я влюблен в музыку Иоганна Себастьяна Баха, но я уже живу в двадцать первом веке, и в моём сознании она переплетается с множеством других, не менее любимых стилей, жанров: как с кельтской музыкой, так и более современной. Поэтому сложный и серьёзный материал сочетается с моими гитарными аранжировками, хотя и стилизованными под ренессанс, но понятными и в наши дни.
"Взгляд в нотную тетрадь Анны Магдалены Бах" — своя композиция, на основе менуэта И. С. Баха, в которой я играю и на мандолине, и на различных гитарах. Это настоящий фьюжн, хотя тоже неоклассика. Или "Вуаль Лауры". Это не музыка из того времени, а мое произведение — акустическая композиция, которую я исполнил вместе с прекрасными музыкантами из струнного «Романтик - квартета». "Амадеус-146" – тоже слияние нескольких музыкальных стилей и направлений. Здесь есть еще и церковные католические песнопения, вместе с современным исполнением и аранжировками. Но это не вступает в противоречие с музыкальной культурой прошлых столетий. Кстати, цифры в названии — как некая материализация, я просто почувствовал, что так надо, что в названии нужны именно эти цифры.
Да, а в мой День рождения мне звонили, поздравляли из Би Би Си, и в этот же день они хотели поздравить Генерального секретаря ООН Кофи Анана, но решили меня. Композиция «Амадеус146» звучала по Би Би Си на весь мир.
Но этот альбом мне дорог ещё и тем, что в его записи принимал участие Сергей Рыжов замечательный бас-гитарист, который, к сожалению, рано ушёл…
Альбом «12 гитар магистра» отличается от предыдущих тем, что в нем нет определённого формата, жанровых привычных стереотипов. Я обратился к популярной музыке 20 века. Это музыка моей юности, композиции которые оставили самое яркое впечатление, - то, что продолжает звучать внутри. Я считаю, что эта музыка, эти темы незаслуженно забыты. Разумеется, все звучит в современных аранжировках. Есть и моя авторская композиция на славянскую тему. В альбоме много гитары, много моего самовыражения, как гитариста, но, тем не менее, это другой подход. Музыка в альбоме исполнена в разнообразной, часто нетипичной стилистике. И я это сделал целенаправленно. Самое страшное, это замкнуться в "ходильниках". Эти клише, эти пассажи – они уже сидят в пальцах, и передаются от гитариста к гитаристу.

* * *
Музыканту в студии, по большому счету, важно только: хорошо ли ему, слышно ли, комфортно или нет. А всем остальным должны заниматься профессионалы: режиссёр, саундинженер, и др. Но в нашей стране, чтобы не «вляпаться» во что-нибудь, лучше всё-таки самому разбираться или хотя бы иметь представление не только о своих инструментах, но и о студийной аппаратуре и прочей технике. Тем более, что сейчас можно многое навернуть с помощью разных эффектов. Хорус, октавер, ... примочки разные, определенный тип гитары, усилители, … Для «Амадеуса» пришлось еще раз переслушать Хендрикса, чтобы как на «Experience» звук летал из колонки в колонку; было большое желание сделать его в формате DVD, пятиступенчатым. Кое-где использую вокодер. Поэтому "Амадеус» получился как раз таким синтетическим.
Я не особенно много внимания уделяю гитарным примочкам. В студии, например, можно добиться более интересного звука, играя просто в усилитель с перегрузкой. Это вычислила еще группа "Deep Purple".
Хотя новые технологии в звукозаписи сейчас настолько быстро развиваются, что я даже не всегда успеваю их отслеживать, при записи нового альбома мы используем их очень умеренно. В студии хочется придумать что-нибудь новое, пригласить живых музыкантов, сыграть смычком. И при записи альбома "Амадеус-146", и следующего «12 гитар магистра», я задействовал все, что счёл нужным, включая струнный квартет, который было необходимо ввести в "классическую" часть, например, при обработке вокализа Рахманинова.
Между концертным и студийным звуком значительная разница. Концертное обладает большей живостью, но неизбежны большие огрехи. Студийное более дисциплинированное, причесанное. Именно поэтому использование фонограммы на концерте выглядит неорганично. Каждому - свое. На концерте надо работать, как на концерте, а в студии, как на студии, - более тщательно. Кому-то нравится, когда они добиваются эффекта концерта, делают нестройное звучание гитар, играют не вместе. Это их стиль - ради Бога! Но мне нравится, когда все очень точно. Я и концертный музыкант, и студийный – всякий.

* * *
Я — гитарист профессионал, люблю свой инструмент, владею практически всеми приемами гитарной игры – сказывается долгая сценическая карьера. И ещё, я по жизни люблю эксперименты и не перестаю искать всё новые и новые способы показать людям возможности гитары. Её интересно пробовать во всех стилях, она прекрасно ложится на все ритмы. По-моему, ни один инструмент не может звучать настолько тембрально и стилистически разнообразно как гитара, раскрывая перед слушателями одно и то же произведение с самых неожиданных сторон.
Для альбома «12 гитар магистра» я выбрал материал так, что мне, на удивление, оказалось, очень непросто играть соло. Там все продумано, каждая нотка: ни убавить, ни прибавить. В это трудно поверить, но очень тяжело было записывать "Тико-Тико". Она в оригинале играется по-джазовому, а я исполнил ее в пальцевой, кантри - технике. И вот сыграть это в непривычной стилистике одновременно и ровно, и смачно и художественно, наконец, оказалось непростой задачей. "Попкорн", который я уже исполнял на «Mix №1», был теперь сыгран в пальцевом, слэповом стиле. "Чардаш" Монти из характерной "цыганочки" зазвучал «испаночкой» в стиле фламенко. Кстати, прошло много лет с того момента, как я впервые сыграл "Чардаш", но в записи он существует только где-то в недрах фондов радио, а также в записи выступления группы "Квадро" в некогда популярной программе "Вокруг Смеха". Но, как оказалось, сейчас эту вещь практически никто не играет на гитаре, и я стал получать все больше и больше вопросов от зрителей, когда же, наконец, "Чардаш" будет записан. Я понял, что, наверное, в этом действительно есть необходимость. Так же, как и всегда есть необходимость в мелодиях Поля Мориа, которые уже, как ни странно, тоже имеют право называться классическими. Например, «Токката» Поля Мориа сейчас стала классической мелодией – не только потому, что мои ровесники под эту музыку влюблялись, ходили на свидания. Сейчас эта музыка благополучно перекочевала в век двадцать первый, и её в ремиксах слушают наши дети. Значит, – классика.

* * *
Выбор инструмента для каждой композиции тоже необычен. Хотя, основное – это, конечно же, Stratocaster, но, например, "Лебедя" Сен-Санса я играю на слайдовой гитаре, точнее, – резонаторной гитаре Fender FR. В этом миксе она звучит «по-электрически», но на самом деле это 100% акустика. Мы пробовали разные инструменты, и именно этот своеобразный тембр, этот характерный сустейн, формируемый железным «барабаном» пришелся к месту.
В бразильской популярной теме "Тико-Тико" и в "Польке пиццикато" Штрауса
я использую укулеле. А для «Чардаша» мне очень пригодилась моя гитара Takamine. Это недорогой инструмент, который я купил специально для гастролей. Она не может похвастаться каким-то особым богатством звучания, но у нее очень удобный гриф, а ее атака – суховатый звук идеально лег в стилистику фламенко эпохи 30-х или 40-х годов, когда записи не отличались роскошным тембром. А всего в этой композиции звучит пять различных гитар. Пожалуй, на всем альбоме это самое большое количество одновременно звучащих гитар.
В «Кукараче» я играю на дóбра. Она похожа на гитару, с резонатором, как у барабана, поэтому жесткое такое звучание. А вот в "Воспоминаниях об Альгамбре" все началось тоже с дóбра, она осталась в нижнем голосе, а вот в верхний голос уже лучше легло "электрическое" звучание Lap Steel.

Альбом записывался долго и мучительно, но зато я уверен во всех гитарных партиях на 100%. Они прошли проверку временем, когда я уже был в состоянии оценить их "со стороны". Аранжировка, возможно, через какое-то время будет звучать недостаточно "модно", но как бы то ни было, это мое видение, именно так хотелось сыграть. Это мое сегодняшнее состояние. Например, альбом "Амадеус 146" с его атмосферой – это определенный период моей жизни. А потом настаёт черёд другой музыки.

* * *
Мы записываем диски на студии, которая располагается в театре «Содружество актёров Таганки». Там стены – необыкновенные, они помнят и Высоцкого, и Филатова. … Но год от года эта студия становится все популярнее, и у нее тоже насыщенный график. Позапрошлый альбом я записал там за год, следующий - уже за два, а последний за два с половиной или даже больше. Но я не жалею, если вещи идут своим ходом, значит так и нужно.
Я сам пишу аранжировки, присутствую при создании партий, работаю с каждым музыкантом, добиваясь от него того, что мне нужно. Работаю в студии с разными музыкантами: и с теми, кто на концертах, но иногда и с другими - я придирчив к студийному звучанию. Это же моя музыка или мои обработки классических произведений. Гитары сам пишу. Секвенсор сам программирую. И в сведении участвую, хотя на Западе, как правило, музыканты при сведении не присутствуют. Только саундпродюссер. ...
Конечно, я всегда прихожу на запись уже с готовыми композициями. Но помощь студийного аранжировщика тоже нужна. Например, на записи альбома «12 гитар магистра», мне очень помогал Леонид Каминер, который в свое время играл у меня на клавишах, а ныне работает аранжировщиком в студии. Леонид, как и все профессионалы, имеет самые новые сэмплы, представления о самом актуальном звучании, о последних тенденциях. В ходе работы, постоянно происходит какая-то коррекция. И я активно встреваю в этот процесс, т. к. имею четкое представление того, что мне нужно. А в ряде вещей мы вписали такие дополнительные партии ударных и перкуссии, которые с таким задором, достоверно может сыграть только человек. И за это огромное спасибо легендарному нашему барабанщику Анатолию Абрамову.
Сведение музыки - не просто технический процесс по соединению разных треков в одно целое, но и творческий. Задача звукорежиссера – найти нужный баланс, чтобы излишняя плотность, объем или прозрачность звука не сказались на качестве музыки. Когда за пультом не только профессиональный звукорежиссёр, но и музыкант, он это чувствует. Я всегда стараюсь работать именно с такими людьми. Хотя, всё равно, бывает, что после записи, уже – «на свежий взгляд» – приходится композицию переделывать. Процесс пересведения нервный, конечно, но ради высококачественного результата стоит постараться. …
Сразу никогда не переслушиваю себя – тяжело, но иногда, после перерыва, в несколько месяцев, интересно бывает послушать «со стороны»: как будто бы и не я это сыграл.

* * *
В поддержку последнего альбома я снял клип, но для меня непривычный. Были традиционные клипы и на "Амадеус", снятый Филиппом Янковским, и на «Каприс № 24», снятый в мастерской Бондарчука Андреем Розенковым, когда я представлял себе результат уже на съемках. Сейчас же, мы, следуя духу времени, пользовались виртуальными технологиями и снимали все на "зеленом поле". Как это будет выглядеть со стороны, - не представляю. Мне пришлось облачиться в настоящий космический скафандр. Скафандры полностью герметичны, поэтому к ним полагается специальное белье и подключается контур вентиляции, который обдувает тело. Но скафандры шьют строго по мерке, да и самих космонавтов отбирают по возможности некрупных. Поэтому мне пришлось с трудом в него втискиваться: дышать было сложно, и воздух шел кое-как. Не говоря о том, что космонавтам подают кондиционированный воздух, а мне шел воздух прямо из студии, где все нагрето прожекторами. Обычно космонавты проводят в скафандре не больше трех часов подряд: два с половиной до старта, и полчаса до выхода на орбиту. Испытатели сидят до 10 часов. До испытателя я не дотянул, но часа четыре часа в скафандре пришлось выдержать. При этом не просто сидеть, а активно двигаться и даже изображать, что играю на гитаре. Я, наверное, первый, кто играл на гитаре в скафандре, не снимая перчаток.
Необходимое условие на съемках – работа под фонограмму. Иначе не будет качественного звука. Но для меня это не проблема. Я, все равно, играю по-настоящему: технично, с той же экспрессией и отдачей, что и на концертах. Я так устроен: как только музыка начинает звучать, во мне что-то включается, зажигается и начинает работать. Организм такой. Поэтому, могу исполнять одну и ту же вещь по сто, двести раз, но все равно, как в первый.
У экрана есть только один недостаток – он поглощает энергетику. Всё красиво, причёсано, и многие музыканты в клипах выглядят пригляднее, чем на сцене. Для песни подобрать видеоряд несложно: смысл, заложенный в словах, рождает конкретные образы. Инструментальная же музыка – над конкретикой. Под одну и ту же мою композицию "Амадеус146" у всех могут возникать разные ассоциации. Это–то и здорово! Я сам себе не могу объяснить, что это такое. Но так оно и должно быть. Психологи считают, что один человек, глядя на настоящее произведение искусства, видит в нем одно, другой человек — другое. Это значит, что получилось объемлющее, широкое полотно, вмещающее в себя много–много уровней.
Передать языком кино настроение, а главное – состояние и энергию самого исполнителя – большое искусство. … Но это уже не в моей компетенции.

* * *
Есть у нас и DVD альбом - акустический концерт в Уютном клубе. Пока первый. Раньше как-то не придавал этому большого значения. Были видеоклипы. К тому же, во время концертов, снимают много: и сами зрители, и с TV в разных городах. Иногда потом отдельные номера в Интернет выкладывают. …
Хотя, были у меня когда-то съёмки концерта в Театре эстрады, в котором ещё принимал участие Сергей Рыжов - басист группы "Динамик" Кузьмина и многие другие музыканты. Ансамбль кельтской музыки "Жители холмов" с волынкой ходили по залу, было много интересного, был сплав. Концерт примечательный, но он не был смонтирован, можно сказать, утерян. Хотелось бы его найти. Не знаю, где это сейчас. Есть предчувствие, что он всплывёт через много-много лет, а может быть и десятилетий, когда его можно будет продать за страшные деньги. Пока же его кто-то просто придерживает.
А предыстория создания DVD такова: администрация Театра эстрады по совершенно прозаичным причинам запретила снимать мои два концерта, которые там проходили. Но съёмочная группа пошла навстречу, потому что деньги были заплачены, и мы решили снять не большой концерт со скрипками и музыкантами, а хоть что-то в небольшом клубе.
Сначала хотели отснять весь концерт, но для клуба он получился бы слишком большой, да и при записи электрогитары, был бы брак со звуком. Поэтому просто выбрали только акустические вещи. … Просто так ничего не бывает, потому что вышло даже интереснее. Он отличается от других концертов тем, что я там играю много музыки, которой нет на дисках, в частности, и кельтской музыки.
DVD сам по себе самодостаточен. Плюс уютненький.
О Гитаристах.
«Музыканту, в творчестве, стоять на месте — равносильно погибели.
Надо постоянно предлагать что–то новое. А если остановился и
живешь старым багажом, тут тебе и конец».

«Это мое мнение, и я его не боюсь».

Гитара сейчас постоянно обогащается, расширяет свои возможности, претерпевает колоссальные изменения, во многом благодаря гитаристам хард-роковых групп. Фактически, все достижения гитарной техники, все новинки сейчас идут именно от них. И Мальмстин, и Макальпине, и Вэй, и Сатриани и многие другие — все они внесли в технику гитары что-то свое, открыли новые приемы, которые сейчас дают гитаре возможность звучать, как скрипке, как фортепьяно, а то и как оркестру в миниатюре. Процесс обновления гитарной музыки очень стремителен, то, что было интересно год назад сегодня уже не актуально. За всем этим очень трудно, но и интересно следить.

* * *
Если говорить о тех гитаристах, которые для меня весомы и значимы, то это, прежде всего, Андрэ Сеговия – человек, который развил этот инструмент и сделал его пригодным для исполнения классической музыки. Потом, Пако де Лусия, фламенковый гитарист, очень яркий музыкант. Несомненно, это Джимми Пэйдж, Джимми Хендрикс — люди, сделавшие много уже для электрогитары, Джордж Бенсон – великолепная законченная фразировка, сейчас многие подражают ему. Да все они хороши, и Джо Пасс, и Би Би Кинг — у них каждая нота на вес золота, это история. Также Джо Сатриани, да, его принципы мне близки, у него настоящая современная импровизационная музыка.
И ещё, конечно, Ван Хален, Стэнли Джорден, Гарри Мур, Блэкмор - все близко. Гилмор – колоссальный человек. … Душевные они. Впрочем, я и сам такой. Поэтому мне не очень нравятся «скоростные» гитаристы, типа Мальмстина, Макалпайна. Естественно, я отдаю дань уважения их технике, но меня это не очень трогает. Мальмстин ведь играет псевдоклассические ходильники: вверх – вниз. И от многократного повторения этих ходов через некоторое время устаешь.
Конечно, техника должна быть составляющей арсенала гитариста. Багаж, который необходим, когда выходишь на профессиональную сцену. Это просто дополнительное средство при раскрытии содержания, когда этого требует сама музыка. Когда необходимы экспрессия и скорость. Я никогда не подбирал никого из «техничных Мальмстинов» и др., хотя знаю, что сыграю, но только, когда это действительно нужно. Например, Прелюдия и Фуга До Минор из "Хорошо темперированного клавира". А многие вещи я очень спокойно исполняю.
Увлекаться скоростью нельзя, потому что существует реальная опасность «ухода» в голую технику, овладев тем же «теппингом», что сейчас случается со многими гитаристами. На Западе для таких гитаристов даже придуман очень емкий и хороший термин — «шлифовщики грифов». Главное — не стать таким «шлифовщиком». Сохранить музыку, не подменяя ее технологией. Не попасть в плен скорости. Одной голой техникой хорошую музыку не исполнишь — душа нужна!

* * *
Существует "холодное" и "горячее" исполнение – то, что дано от природы. И никуда от этого не денешься. Бывает так – дано от рождения человеку выступать. Научиться этому невозможно. Ещё Нейгауз сказал, что среди ста обученных пианистов существует два, максимум четыре в процентном отношении, о ком итальянцы говорят: "может проводить через себя". Доводить до слушателя свои впечатления, радость, страдания, раскрывать характер, т.е. гореть самому. Вибрировать настолько, чтобы сквозь атомы воздуха его чувства доходили до каждого и поднимали у них волосики на коже, вызывали мурашки, радостную дрожь, страдания, слёзы или бурный восторг. И это дано только 2-4 человекам.
Потом я узнал, что психологи провели исследования и выяснили, что в процентном отношении в человечестве именно 2% из ста – настоящих святых, гениев, способных увлечь человечество, дающих великие открытия, максимальных в тех или иных проявлениях. Так что, Нейгауз был прав.
То же самое относится к гитаристам, да и к любым людям, выходящим на сцену. Дано ему – и всё. А если не дано: играет человек – людям неинтересно: он просто стоит, но не "горит" и не может удержать внимание зала. Тогда он называется студийным музыкантом, работает на студии. Эта его "экспрессия" слышна в дисках, которую можно сделать компрессором, фейдером, разнести по панораме, добавить дорогой хоп, и будет хорошая фонограмма. Но вот на сцене – нечто иное. И неверно считать, что техничный гитарист может быть "холодным" музыкантом, а гитарист-импровизатор – это уже личность творческая, «горячая». Импровизация – наука, ею можно великолепно овладеть. И зрители будут восхищаться техникой, мастерством, но не чувствовать «души» самой музыки.

* * *
Есть какие-то топ - списки, но они всегда условны: все гитаристы разные, со своим стилем. Для меня главный критерий — индивидуальность, современность. По-моему, Джо Сатриани гораздо современнее, чем Ричи Блэкмор. Мне нравится Марк Нопфлер. Я был под его влиянием, когда работал у Юрия Антонова. … Да и Сантана, при всей примитивности его музыки – индивидуален.
Одно время очень нравилась группа «Орегон» и сам Ральф Таунер как гитарист. Я освоил его технику ещё в «Арсенале». ... Но играть джаз желание уже прошло. И в стройности фразы, например, Марка Нопфлера я сейчас вижу ничуть не меньше смысла, чем в витиеватом пассаже Оскара Питерсона, а несколько нот Дэвида Гилмора из «Пинк Флойд» мне кажутся более осмысленными, чем много нот Ларри Корриела или Эл ди Меолы.
* * *
Меня часто сравнивали с Ингви Мальмстином. Он стал известен российской публике после гастролей в Москве и Питере в 1989 году. Как раз, когда я начинал свою сольную карьеру. Просто так совпало. Я-то появился несколько раньше. С этим связана одна история. … Меня как-то «забраковал» Саша Градский, не взяв на наш первый рок-фестиваль, со словами: «Ты на гитаре играешь? Ну и я так умею!». Меня это тогда здорово задело, – спортивная злость появилась. И я решил придумать что-то особенное, сыграть, как никто у нас тогда не играл. Выбрал 24-й Каприс Паганини – и исполнил его нота в ноту. Поэтому и получилось похоже на Мальмстина. … Я ещё и глаза завязывал, и гитару за спину закидывал, и подкидывал. … Но это была не самоцель. Я и выбрал его произведение не просто так: это – часть меня. Для меня Паганини – это гениальный композитор, самый гениальный скрипач, и … да, я был на его могиле в Италии и даже просил, чтобы он мне «помог». Мне даже кажется, что в прошлой жизни я принадлежал к его эпохе. И я на самом деле чувствую какую-то связь. И люди это тоже чувствуют, потому что уже двадцать лет меня просят на концертах исполнить «Каприс». Причём я уже и глаза не завязываю, и гитару не подкидываю, … просто играю гениальную музыку, любимую всеми.
* * *
Вообще, я спокойно отношусь к тому, что меня постоянно сравнивают с другими известными гитаристами. Раньше, может быть, в период ученичества, школярства, безусловно, польстило бы. В юности все кому-то подражают. В этом, собственно говоря, и состоит процесс обучения, когда ты буквально обезьянничаешь, перенимая манеру того или иного гитариста. Затем постепенно взрослеешь, появляется свой стиль и понимание того, что ты сам — индивидуальность, и тебе тоже есть что сказать. И тогда уже, в общем-то, все равно, сравнивают тебя с кем-то или нет. Это, впрочем, вовсе не значит, что я увлечен только собой и все остальное меня не волнует. Наоборот, я отношусь с большим уважением ко всем гитаристам и вообще к музыкантам.
А сравнения неизбежны. Все люди разные, и каждого «цепляет» то, что созвучно его внутреннему содержанию. Противопоставляя или обобщая других, человек, прежде всего, пытается разобраться в самом себе. В этом смысле, и я – не исключение.
Другое дело - то, что было близко, то, что поражало двадцать лет назад, может не трогать сейчас. Мы меняемся и ожидаем того же от других. А если этого не происходит, … ну, что ж, – жаль.
* * *
Скажем, от концерта Ричи Блэкмора я ожидал большего. То, чем он сейчас занимается – кельтская музыка, – мне очень близко, в настоящее время я слушаю как раз больше не Блэкмора, а первоисточники – настоящий кельтский фолк, и мне кажется, Ричи еще недостаточно глубоко освоил новый стиль. Кроме того, он... постарел, что ли, – концертного горения совсем не чувствовалось! Было видно, что работал только под молодую жену – инструментальных пьес было мало, в основном псевдофолковые песенки XVII-XVIII веков.
С другой стороны, многие боятся экспериментировать в музыке, боятся потерять своих поклонников, если отойдут от каких-то своих музыкальных канонов. Как тот же «Назарет», который гонял на гастролях по России свои старые программы. В этом плане я очень рад за Блэкмора, не потерявшего, а, наоборот, приобретшего новых поклонников, принявших его новую музыку. Кстати, она не чисто кельтская, а больше городского плана. Что касается «Deep Purple», то без Блэкмора они мне неинтересны и на их концерт в Москве я не ходил.
Как-то я видел по телевидению концерт Агутина, Варум и Эл Ди Меола. Хорошие песни – красивые мелодии, припевы - разные по настроению, все театрально обыгрывается. А Ди Меола играл разные "ходильники" из своего багажа. Да, он это все сам придумал, сам выстрадал, но сыграл это очень давно – десять, двадцать лет назад. Разница была только в том, что в бодрых песнях, он играл их быстрее, а в лирических – медленнее. Как в детской игрушке-шарманке – играет одно и то же, только скорость меняется. Самое же сложное, на мой взгляд, не просто сыграть руками "ходильники", которые положены для твоего стиля, а сыграть именно в той культуре, что и музыка.
Однажды я играл на концерте вместе с Чаком Бэрри. Он – рок-н-рольщик. Никогда профессионально гитаре не учился. В рок-н-ролле главное – чтобы гитара была немного расстроена. Я видел, что он не пользовался тюнером, молодец. Но когда он поет: «Катись, Бетховен!», я, конечно, не могу воспринимать это серьезно. Он не прав. Это ограниченное восприятие человека, выросшего в негритянских кварталах и Бетховена не слышавшего. Сидевшего за совращение несовершеннолетних и прочее. Но со сцены его унесли. Все, как положено в его амплуа. … Но я чувствую в себе бóльшую силу.

Талант – это замечательно. Но, никогда не устану повторять, что только классическое музыкальное образование, знание разных культур, разных теоретических систем, даёт возможность посмотреть на материал со всех сторон, проанализировать, объединить, переосмыслить и, наконец, воплотить всё это во что-то новое.

* * *
Марк Нопфлер высказывался, что сожалеет, что он профессионально необразован, и преклоняется перед музыкантами, которые знают ноты. Нет должного образования и у Блэкмора, Стива Вея, и у многих других. Они учились, друг у друга. У них просто есть свой стиль. Те же видеошколы с Би Би Кингом вызывают легкое умиление, потому что он вообще не знает, что играет. С ним рядом сидит человек и говорит: «Сейчас Вы сыграли четвертую повышенную ступень, а теперь — переход к седьмой, а сейчас Вы уложили это в триольность». На что тот отвечает: «Да, как интересно, а я и не знал. Я это играю просто потому, что так нужно».
После того, как я побывал на мастер-классе Стива Вея, понял, что подход там во многом упрощён. А когда в Москву приезжал с мастер-классом Джо Сатриани, я увидел, что за последние годы он никак не изменился. Он же играл, в первую очередь, материал с ранних альбомов. И сейчас он вынужден записывать то же самое, и неизбежны сравнения с его же "классикой", которая звучит актуальнее. Ощущение такое, что «формат» сыграл с музыкантом злую шутку, зажав его в «узкую полосочку». Это касается многих музыкантов, и им я так же сочувствую. Есть формат: ты – Джо Сатриани, а ты – джазовый гитарист, а ты играешь фламенко, или рок и только рок. В начале, безусловно, западная машина шоу-бизнеса помогает, а потом тебя загоняют в жёсткие рамки.
Именно поэтому, в своё время я отказался играть в группе «Статус Кво». И правильно сделал! Там неминуемо становишься заложником «формата». И, будь добр, выпускай каждый год по пластинке только в одном стиле, и ни в каком другом. С этой точки зрения, мне повезло, что за мной не стоит никакой продюсер. Русскую душу не уместить в один формат.

Я был на концерте Пола Маккартни. Он сохранился замечательно, в отличие от своих рокерских собратьев, которые и моложе его, но в рок-группах прожигают свою жизнь, сжигают свои связки. Они уже высокие ноты не берут. А Маккартни совершенно адекватен сегодняшнему дню, помимо того, что он расширил свой репертуар, за счет битловских ностальгических мелодий. Кстати, правильно сделал. Если откровенно сказать, он один из самых гениальных композиторов двадцатого века, наряду с Шостаковичем.
* * *
В нашей стране мне интересен Сергей Воронов. Я приглашал его на свои концерты – и с ним было великолепное понимание, он очень стильный гитарист. ... Есть Кожин, он просто со вкусом играет. Есть Ольцман, который во многом создал стиль Агутина. Вадик Голутвин из «СВ» — крепкий гитарист. Кузьмин - работяга. Уважаю его.
А известных гитаристов — инструменталистов можно пересчитать по пальцам. Есть Дидюля. Есть чуть менее знаменитый Иван Смирнов. А кто еще?
Но нет такого нашего гитариста, которым бы я восхищался.
Другое дело, что многие музыканты не имеют возможности показать свою музыку и часто обижаются. Некоторые сидят дома. Или записывают свои роковые школы и утверждают, что они самые крутые. А докажите! Причём, без разговоров о том, что, вот, Зинчука-то раскрутили, а нас – никто. … Кто меня раскручивал? Я – обыкновенный, простой, человек, как и все. Не думайте, что мне всё на блюдечке с каемочкой досталось. Я должен постоянно работать, крутиться как белка в колесе, быть в форме. … Я не берусь судить о людях, которых плохо знаю и мало слышал. Нужно сделать свою программу и для этого пожертвовать очень, очень многим. И сыграть ее не один раз, а доказывать свое мастерство годами, после чего кто–то скажет, что ты лучший. Каждый это может. Если долгое время быть настойчивым и продолжать делать то, что ты считаешь нужным, то результат не замедлит сказаться.

В Москве провели опрос среди разных критиков — кто лучший российский гитарист? Все ответили, что - Зинчук. Я и не чувствую конкуренции, потому что это – борьба равных. А композиции, которые играю я, не разучишь за ночь. Чтобы их исполнять, нужно долго готовиться, вживаться в них. На это уходит, как минимум, месяца по три. Для рынка, для зарабатывания денег такой темп работы не подходит, да и не всякий выдержит его. Наверное, именно поэтому я - Заслуженный артист России. Просто так такие звания не дают. Нужно многие годы быть интересным, делать новые программы, ездить с ними по стране, подтверждать это. А потом шесть комиссий в шести инстанциях до президентского Совета будут решать, действительно ли человек заслуживает права носить это звание. … А однажды на концерте ведущий оговорился и назвал меня Народным артистом. И я действительно хотел бы получить это высокое звание. Но для этого нужно ещё очень много работать. … Вот о чем я думаю, а не о конкуренции.
Хотя главное — не звание, а творчество и передача его людям.
О «не формате».
«Это что же, Бетховен, это что же, Шуберт, или Бах - всё
не формат?! Да они просто не могут за себя заплатить!».

«Лопай, что дают!» А. Чехов «Жалобная книга»

Я преклоняюсь перед теми музыкантами и издательствами, которые пропагандируют серьезную музыку. Мне очень жаль, что у нас качественная хорошая музыка, в большинстве своем, не приносит дохода. Гораздо больше денег люди зарабатывают, торгуя стройматериалами. ...
Во всем мире существует культ инструментальной музыки, даже программы MTV включают больше разнообразной музыки, от классики до кантри и джаза. В нашей стране происходит жуткий дисбаланс в сторону попсы, только она и является приоритетной, соответственно, — коммерческой. А инструментальная музыка почему-то считается «фоновой». Её незаслуженно мало, это - «не формат». Хотя инструментальная классика – абсолютно самостоятельный пласт музыкальной культуры. Именно через эту музыку воспитывается хороший вкус, культура. Но, … политика такая. Конечно, не вся попса «одноклеточная». Важно, кто и как играет или поёт. Есть действительно талантливые исполнители, любимые народом. Но беда в том, что большинство «поп-творцов» делают это на таком дилетантском уровне, что продукты их «творчества» воспринимаются как пародии. Ты слышишь, смотришь и негодуешь, потому что – безвкусица.
Нормальный шоу–бизнес — это когда показали твой клип по телевизору, тебе заплатили за него деньги, ты отдал налоги государству. При этом учитывается, как разнообразие вкусов публики, так и качество исполнения. Когда эти условия соблюдены, все довольны и счастливы. А у нас? Принес на телевидение клип и какие–то деньги, тогда только тебя показали: типа, испёк кондитер торт, ещё и заплатил тебе, чтобы ты его съел. А если торт невкусный или вообще, несвежий, а деньги взять хочется?
Когда-то был «железный занавес», а теперь – «золотой». Есть расценки, есть прайс-листы. И есть заявления продюсеров о том, что «я раскручу кого угодно, хоть фонарный столб». Оно и видно. И на телевидении, и по радио – одинаковые песни похожих друг на друга исполнителей. А почему? Вся же эта музыка, ее стилистика и содержание диктуются уровнем спонсора. Вот ему понравилась какая–то конкретная песня, или исполнитель и он дает на это деньги. А сами песни пишут, как правило, одни и те же авторы. А авторы состоят в авторском обществе и получают авторские отчисления с того же радио, потом они к ним возвращаются. И напоминает это все хорошо организованную, не побоюсь этого слова, мафиозную структуру. Так что ни о какой демократии и многополярности мнений в музыке нельзя и говорить.
Не поймите меня буквально, когда я говорю, что все продажно. Но, когда человек включает телевизор, (замкнутый сам на себя, со всеми этими рейтингами), он понимает: что–то не та музыка, что–то не те исполнители. А где остальные? Где разнообразие? Почему на этом канале крутят только одних, а на другом – только других? Многие не задумываются об этой игре. И потребительски относятся к музыке.
"Песня года", новогодние праздники,… на всех каналах одни и те же лица – в позапрошлом году, в прошлом, и на будущий год будет всё, то же самое – неинтересно, невозможно смотреть. И не только мне, а еще многим другим. Иногда нас хотят уверить в том, что есть и новые – но сквозь телеэкран опять упорно проглядывают мешки с деньгами. Или производство вообще ставится на поток – вот вам «Фабрика звезд», наслаждайтесь. Дети туда стекаются в надежде, что впереди их ждет роскошная жизнь, прекрасный остров и свой самолет. Единицы, может, что-то и получат, а в основном: они молоденькие, могут выдержать гастрольный график, гонорары большие не просят, можно будет оправдать этот проект, сделать ещё множество других. Сломался человек – заменим. Штамповка всегда менее интересна, чем штучное изделие художника – зато прибыль приносит больше, и окупается быстрее. Это шоу бизнес. … Я обычно выключаю телевизор. Мне не хватает хорошей музыки, и поэтому я её играю.

* * *
Это миф, что инструментальная музыка плохо продается. В маркетинге считается, что если попсовый альбом не разошёлся за полгода, то тираж зависает, и его откладывают в сторону, как устаревший. Уже появились новые. Попсовики – калифы на час, а инструментальная музыка медленно, но верно расходится всегда. Классика вечна. В любом музыкальном магазине вам скажут, что популярные певцы, которых крутят с утра до вечера на этих каналах, не продаются. А инструментальная музыка по продажам бьет все. Мои диски и так у пиратов едва ли не самые воруемые. На многих сайтах они в десятке самых популярных скачиваний. Потому что я не из тех исполнителей, которые быстренько сляпали альбом: аранжировщики им все написали, они пришли — спели свою партию, и выпустили – выплюнули новый альбом: «радуйся, страна!». Да я и не хочу быть в таком «формате»! Это надоедает, замыливается, замусоливается и забывается. Масса всевозможных попсовых проектов исчезла по мере того, как перестали показывать их клипы. В моем случае — я не боюсь времени. "Каприс" Паганини и сегодня очень актуален, хотя он был записан много–много лет назад. Я считаю, что инструментальная музыка – вечна, и если меня будут вспоминать хотя бы лет через пятьдесят – значит, я прав.
* * *
Мне на радиостанциях говорят: "Виктор, любим, уважаем". Часто директора, просят диски подписывать, а в эфир не дают. Потому что классика. Было бы хоть слово одно, тогда бы дали.
Просто очень многие редакторы телевидения и радио твердо уверены в том, что народу нужна только определенная, хорошо всем известная обойма артистов, которых мы видим и слышим регулярно и по любому поводу. Кому-то нравиться. Но есть же и другая музыка, которая тоже востребована. И, хотя у многих редакторов мои диски даже в машинах есть – ездят, слушают, при этом они, знай себе, твердят: «инструментальная музыка народу не нужна», Пусть будет «А я все летала» и с утра до вечера, и на всех волнах, и семь дней в неделю – это нормально. Не буду предполагать – за деньги это происходит, или редакторы «добровольно заблуждаются», но то, что пробиться на телеэкран и в радиоэфир артисту без поддержки нефтяных скважин, золотых приисков и тому подобных «мерил таланта» невозможно – давно известный всем факт.
К сожалению, те, кто распределяет артистов по категориям "формат – не формат", часто думают о слушателях исходя из собственных пристрастий, без учёта мнение публики. Много иностранной музыки, причем не самой качественной. Почему? Значит, кому-то выгодно её продвигать. А на нашем MTV нашла свой рынок сбыта сплошная музыкальная кока-кола. И наша молодежь знает, как подстриглась Бритни Спирс и что утром выпила Мадонна, но они не слышат великолепных джазовых музыкантов той же Америки.
Попсовая музыка во всех прайм-таймовых программах - это грустно, трагично, великое заблуждение тех людей, которые являются музыкальными редакторами, часто без музыкального образования. Век непрофессионализма страшный!
Поэтому умные люди у нас любят то, что не передается по телевидению, а есть в Интернете.
Очень положительно отношусь к Интернету. Мне очень импонирует, что сегодня есть возможность добиться популярности, даже не показываясь на ТВ. Интернет более честен, непредвзят. В сеть ведь даже можно выкладывать композиции по одной – не выпуская альбом полностью. Чтобы люди слушали и радовались, оценивали и критиковали. Лично я собираюсь все преимущества Интернета использовать. У меня в Интернете есть собственный сайт, информация часто обновляется. Там за день пятьсот посещений. Это показатель того, что ты нужен.
* * *
Мне все равно грех жаловаться, я известен, меня знают, а есть ведь масса музыкантов, не только наших отечественных, которые «официально» вообще не звучат сейчас. Мой сын из Интернета скачивает массу комтрешевых композиций. Сколько же у нас музыкантов, умеющих играть в разных интересных стилях, которых, к сожалению, нет на ТВ. Есть великолепные группы, джазовые исполнители, много известных этнических музыкантов. Но главное, люди их прекрасно знают, несмотря на то, что их клипы не показывают по телевизору. И в джазовых клубах – народ, и на рок-концертах — аналогично, хотя это не коммерческие проекты, в рекламу которых спонсоры вбухали кучу денег.
По идее, такая музыка должна музыка звучать и на телевидении и на радио, а ее там нет. Хотя вот же она, есть! Я тоже «есть», но иногда складывается ощущение, что и меня «нет». Я искренне сочувствую всем своим коллегам, играющим инструментальную музыку – будь то народная музыка, этника, джаз или хард. Будь ты хоть семи пядей во лбу и сочини массу достойных произведений, сними клип, но без денег это не запишут и не покажут. Можно заниматься этим самому. Однако этот путь очень долог и неоправданно извилист.

Ситуация сама по себе не изменится. Я прихожу на радиостанцию, пытаюсь сам пробить, хотя это порой бывает унизительно и не хочется, но продолжаю это делать. Конечно, иногда грустно становится. Я уже и так, никогда не буду на "Песне года", потому что там просто инструментальной музыки нет. Никогда не буду на "Русском радио", не знаю почему, вроде бы со всеми общаюсь, все со мной приветливы, но - "не формат". Замечательно, что есть такая радиостанция, как "Классика", но там, в основном, приятненькая фоновая музыка, которая не мешает вам вести разговор, беседу и не напрягает. Там боятся кульминаций и резких эмоций, которые присутствуют в современных обработках. А как хотелось бы, чтобы было радио, на котором звучала бы и гитарная музыка!
Говорить об этой проблеме необходимо. Но не кричать с пеной у рта: "Гады!" и бить себя в грудь. Лучше буду говорить об этом своим делом. И противопоставлю этому самого себя. Я не делаю специально программ, с учётом "Владимирского централа". Нет, я буду играть "Аве Мария" Шуберта, и "Каприс" Паганини, и Баха, и свою музыку. И соберу при этом полные залы. И это тоже дает мне энергию.
* * *
Да, мне порой жалко, что время уходит. Мне хочется выпускать в год по диску. Но я не из тех, кто обижается. На обиженных воду возят, Москва слезам не верит! Привык делать два, а то и три шага там, где другие делают один. Я не кручусь в эфире с утра до вечера. Но не переживаю от этого. Я перестану себя уважать, если не смогу играть на должной высоте! А уж количество эфиров не всегда отражает этот показатель. Меня знают повсюду и знают не потому, что на DVD или в клипах, а потому что были на моих концертах.
Недавно у меня спросили: а не посещает ли вас мысль уехать из страны? Действительно, я иногда думаю: "А там ли я? А нужен ли я здесь? Может быть, уехать куда-то?" Наверняка такая мысль на самом деле посещает очень многих людей. И мужество состоит как раз в том, чтобы остаться и играть для людей, которые страдают точно так же, как и ты. У нас же нормальных людей очень, очень много... Но нет, пока у меня все в порядке, я с засученными рукавами, потому что предстоит много концертов, и все хорошо.
* * *
Играю всё, что могу, где можно, и там, где порой нельзя. Почему я это делаю? Сейчас вся моя жизнь - это пропаганда классики и доказательство того, что ее интересно, можно и нужно играть на гитаре. Поэтому я просто использую любую возможность, чтобы эта музыка звучала. Меня приглашают на некоторые передачи, потому что я веселый, люблю поговорить, но я-то, прежде всего музыкант, я хочу исполнять музыку. Вот и хожу на разные ток-шоу с гитарой: но… говорить можно сколько угодно, я же не «в опале», не «запрещённый», гитару при входе не отбирают, а сделать «музыкальную паузу» не дают.
Но я закаленный, всякое в моей жизни случалось, думаю, и это переживу. С одной стороны, я вижу, что меня любят и любят музыку, которую я играю, а с другой стороны, перекрыты шланги. Но я, как ручей, пробью себе дорогу. Я в это верю. И всё равно, играю.

Мы даже играли в новостных программах. Умудрились это сделать на студии, где всегда читают новости, хотя она не приспособлена для этого. У Цыгаля в программе "Кулинарные рецепты" сыграл, спасибо ему, что они не заставили меня резать помидоры, а сами это делали для меня, а я играл. На акустической гитаре какие-то простенькие мелодии. Я не показал, конечно, того, что я могу на электрогитаре. Это не был концерт, но так шутя. Говорили об Италии, ну, так и сыграл народную. По крайней мере, я был с гитарой, я был самим собой. Это очень приятно…
А был случай, когда встречали нашу сборную. Все были: Игорь Корнеев, Сергей Симак,… Меня пригласили на ОРТ просто посидеть вместе. Даже не дали микрофон, не было возможности просто сказать какие-то благодарственные слова нашей сборной. Но мое-то предназначение играть. И футболисты это знают. Поворачиваются ко мне, показывают: бринь, бринь. «Вить, будешь играть – то?». Я говорю: «нет, ни фига, с музыкой запрещено». Можно присутствовать, а играть – нет.

Ладно, ток-шоу. А кто придумал, что из музыкальных программ тоже нужно выдавливать инструментальную музыку? Так и туда мне можно приходить, говорить о чём-то, но не играть. Или сыграешь, а тебя вырежут. Называется - «поучаствовал». На 8 марта в "Огоньке " на Российском канале: пригласили, я снялся, а потом себя не увидел, - вырезан был. Или когда меня снимали вместе с Дроботенко. Я исполнил "Итальянскую польку" Рахманинова. Тоже – долой! Действительно, зачем людям Рахманинов? Или когда в день моего рождения на самом культурном телеканале меня убрали из эфира, сказав, что Зинчук не их «формат» — было ужасно неприятно.
Но я не думаю об этом долго — вредно. Я думаю о работе, о том, как донести красивую сложную музыку, которой живу. Когда на альтернативном канале показали мой первый DVD концерт, молодёжь его оценила: «Зинчук реально жег». Это очень здорово понимать, что ты адекватен, и трогаешь это поколение.
Показывать людям хорошую музыку необходимо. … Пока есть силы, и есть какое-то препятствие – хочется его преодолеть, вызов принимается и преодолевается. Поэтому я буду продолжать приходить, и по возможности приносить с собой гитару. А концертов много. Зайдите в Интернет, увидите расписание концертов, приходите, если это в вашем городе. Я выпускаю диски, уже более 6, и буду продолжать еще. Хочется, чтобы мой оптимизм не закончился. Надеюсь, что вы увидите моё выступление в каком-нибудь концерте. Вот, на ТВЦ удалось сыграть какую-то классическую вещь десятилетней давности. Но опять-таки, не в прайм–тайм. В юмористических программах есть. В "Аншлаге", например. Кстати, спасибо юмористам, замечательные люди, откликнулись, и Регина пригласила. Видно было, что я играю на гитаре. А на двадцатилетие Аншлага, мы собрались играть классику, а нас попросили сыграть «Мурку». Мы сыграли.
А пока только могу пригласить всех на свой концерт. Вот так.

Нет, наверное, сейчас у меня такое замечательное время, когда есть опыт и возможности играть. Очень радует, что по НТВ показали целиком мой юбилейный концерт в Кремлевском дворце. И много людей знают меня и мою музыку. … Хотя, к сожалению, всегда присутствует неудовлетворённость от «неформатной» ситуации.
Раньше все знали, что запрещено выступать с длинными волосами, играть американскую и английскую музыку, этот коллектив запрещён, этот стиль музыки запрещён. Но хотелось играть. Делали, преодолевая что-то.
Сейчас понимаешь, что процесс роста происходит тогда, когда запрещено что-то делать, а вот хочется сделать. Слабый человек ломается, а сильный преодолевает и от этого становится ещё сильнее. Вот этот принцип в советские времена во многих выработался, и люди, которые оттуда, преодолели себя, что-то в себе. Я принадлежу к ним. Понимаю, что это хорошая школа. Не сломаться тогда и не сломаться сейчас. Наверное, это хорошо.
* * *
Наш народ не обманешь! Мне часто говорят: "Виктор, вы не думайте, что если кого-то передают по ТВ с утра до вечера, то этот человек любим народом и на его концерты кто-то ходит". Наша публика более зрелая, умная, понимающая, чем её представляют себе редакторы, продюсеры и спонсоры. Впрочем, им, по большому счёту, нет до неё никакого дела, отсюда и засилье одноклеточной попсы и блатного шансона на экране и в эфире. Люди задыхаются от этой бездуховности. Они понимают разницу между настоящей музыкой и подделкой.
Ко мне в машину недавно села женщина – страховой агент, которая целыми днями бегает по всей Москве. У меня играл диск с кельтской музыкой. И она заплакала: «Господи, как хорошо!» А где ещё ей можно услышать такое? Это действительно трудно. Люди хотят нормальную музыку.
Поэтому талантливые, но официально невостребованные музыканты и собирают полные залы. А те, кому не хватает музыки, которую я играю, приходят на мои концерты. И зрелые люди, любящие классическую музыку, знающие, кто такие Deep Purple, Beatles и молодежь, которая тоже слушает рок, джаз, классику. Нашу духовность истребить нельзя. И я убеждаюсь в этом каждый раз, когда вижу восторженные глаза людей на своих концертах.
Я езжу с гастролями по всей стране, собираю полные залы. И это приятно, это значит, я играю правильную музыку. И если людям нравится, значит, для них моя музыка – формат.
О разном.
«… Привыкайте, такой я болтливенький».
О том, как я защищал экологию.
– Как-то поучаствовал в акции на Лосином острове : «день защиты природы, защиты зайцев». Это Артемий Троицкий придумал. И как бы полушутя, мы подписали там меморандум о том, что обязуемся не есть зайчатину, крольчатину. И не истреблять их, не охотится, и даже не употреблять в пищу. Нам за это присвоили звание «почетного зайца» Лосинного острова. Замечательная акция. Ничего, по-моему, не поменяла. И Лосиный остров застраивается: впихивают всё время новые коттеджи. И охотятся. … А я, кстати, с тех пор я не ем ни зайчатину, ни крольчатину. Мне их ужасно жалко. Я помню, как однажды в Чехии, наши туристы говорили: «ой, смотри, смотри, зайцы спокойно бегают. Сейчас бы подошел, как дал в лоб». Какая агрессия! У нас и так не осталось этой живности. У меня даже сосед по даче, знает мои эти странности. Мы ним в нормальных отношениях были, праздновали день Победы. Но однажды я увидел, как он с зайцем шел. Ну, мы поговорили, он как-то понял. Теперь он обходит мой дом стороной. По крайней мере, с зайчиком. Не афиширует.
О руках.
Мои руки предназначены для инструмента. Но я их специально не берегу, не боюсь травм: могу сменить колесо, что-то покрасить, гвоздь вбить. Но не более. Для всего остального у меня руки «не оттуда растут». Я от техники далек. Мой первый опыт общения с электротехникой - в школьные годы вставил предохранитель в телевизор, после чего он взорвался. Мой последний опыт – в машине прикрепил антирадар проводами, в результате загорелась электропроводка. И так - всю жизнь.
Однажды перед гастролями у меня были съемки в передаче «Кулинарный поединок». Я ведь много езжу по свету и отовсюду привожу разные интересные рецепты. Полуторамесячные гастроли позволяют знакомиться с особенностями разных национальных кухонь. На Дальнем Востоке попробовали японскую и китайскую. Там же запасаемся хорошим зеленым чаем, в Москве он не настоящий. … Так вот, в той передаче соревновался я с Колей Трубачом – и победил! Победить-то победил, но обжег себе руки. Вот нож, чтобы не обрезаться, принес свой. Зато противнем обжегся. Но на концертах бывают чудеса – боли не чувствовалось. …
У меня в руках гитара всегда. Совсем без этого не могу, потому что, если две недели не поиграть, то сходят мозоли на руке, потом играть очень больно. У гитаристов на левой руке постоянные мозоли. Когда берут анализ крови из пальца, медсестры удивляются – не протыкается.
Поэтому, даже когда еду отдыхать, беру с собой, хоть маленькую гитарку. У меня есть такая, которая помещается в чемодан. Тем более, что стоит не поиграть хотя бы неделю, потом уже просто допускаешь ошибки, расслабляешься, а не имеешь права этого делать.
Быть в форме – это и мышечная память. Паганини всегда возил с собой маленькую скрипочку. Не играл, просто руками перебирал струны.

А вот несколько простых фирменных рецептов:
1) Мое любимое итальянское блюдо. Секрет его прост: нужны хорошие продукты и необыкновенное их сочетание. Сладкие апельсины или мандарины (только очень сладкие и спелые) почистить, порезать на небольшие дольки. Каждую дольку окунуть в оливковое масло и слегка присолить. Попробуйте – это идеальная закуска.
2) Вырезать серединку из спелого плода авокадо, размять с оливковым маслом, добавить горчицы и винного уксуса. Положить креветочку и полученную массу проглотить. Очень способствует работе печени.
3) Бананы, яблоки, груши, киви (все, что есть из фруктов) немного поджарить на сливочном масле, затем посыпать сахарком, дать пропитаться и полить коньяком. Поджечь. После того, как сгорит, можно съесть. … Приятного аппетита!
О вождении.
Бывало, нарушал правила уличного движения. Просто иногда, знаете, кураж. Ну, и потом я все-таки опытный водитель. … Но, понятно, останавливают. Гаишники узнают, даже потрогать просят. Хотя среди них встречаются принципиальные. Недавно останавливает один и говорит: «Знаете, а я еще молодой. Знаю вас, но слушаю рок». Так что плачу штрафы, и стараюсь не нарушать. С возрастом ведь понимаешь, что это все серьезно. Как правило, за превышение скорости наказывают, хотя я стараюсь вести себя на дороге цивилизованно.
У меня большой джип, в котором я слушаю музыку. Обычно провожу за рулём много времени, особенно, если приходится стоять в пробках. Слушаю классику, лучшие образцы – это, конечно же, Рахманинов, Чайковский, Бах. Много аутентичной музыки, которая сохраняет образный строй, и в ней даже используются инструменты эпохи Возрождения: то есть не скрипка, а виола, виола да браччо, не виолончель, а виола да гамба. И, конечно, кельтскую, ирландскую музыку. Это меня успокаивает, умиротворяет, поэтому не нервничаю и не завожусь. Наоборот, начинаешь даже как-то всех любить. …

О часах.
Часов у меня много: красненькие, желтенькие, … это, просто часть туалета, и они должны подходить, к тому, что одеваешь. Итальянские, таких у нас нет в Москве. И там тоже не везде купишь. Не важно, дорогие или нет. У меня нет навороченных - за
10 000 или 20 000. Но нормально, цена не дешевая, ну, и не очень дорогие. Главное, чтобы было крупно видно стрелку. Посмотрел – настроение нормальное. Потому что в 50 лет, ну, как говорится: вижу хорошо, только руки короткие. Поэтому никуда не денешься. Есть даже гитара-часы: Петрович Пресняков подарил.
О политике.
Как можно быть свободным от политики? Хочешь, не хочешь, а телевизор включаешь: и здесь, и за границей. И хочешь, не хочешь, а думаешь о ней. Ну а, в общем-то, всё сводится к обсуждению каких-то конкретных проблем или вопросов: в отношении с другими странами, спорте, экономике. … Каждая страна говорит только со своей позиции. Кто прав? В этом нужно разбираться. А я не тем занят.
Хотя я включал телевизор в начале Олимпийских игр. В любой стране. В Италии включаешь, и кажется, что все чемпионы оттуда. И первое место в общекомандном зачете по золотым медалям, вообще по медалям, имеет именно Италия. Приезжаешь домой, - наши впереди. Даже в Эстонии, когда одна лыжница там что-то заняла в соревнованиях, ощущение было такое, как будто Эстония на всех первых местах. Просто каждая страна только о своих говорит и очень много говорит.
О ТВ проектах.
Мне предлагали кататься на коньках, голодать на необитаемом острове, но я отказываюсь, и на ринг мне не надо. Наш нападающий Пьер Нарцисс был там, надеюсь, его не очень измордовали, впрочем, синяков на нем все равно не видно. Фигурное катание не для меня, да и на это не хватает времени. Другое дело - хоккей там, футбол. И вообще, знаете, самое большое экстремальное шоу для меня - это мои концерты.
Меня приглашали на остров, но в то время я писал диск. И для меня главнее было исполнить «Лунную сонату» Бетховена, обработать ее так, чтобы можно было играть в двадцать первом столетии, чем голодать на острове, подсиживать друг друга, и учить на своем примере подрастающее поколение, какой надо быть сволочью по отношению к другим. Ибо цель этих программ: отобрать деньги у других и выжить, сожрав всех остальных!
– Виктор, на первом канале было два письма Владимиру Владимировичу. Одно - от Михалкова, который всячески умолял остаться Владимира Владимировича в президентстве, и который подписался, как «русская интеллигенция». А вторым было встречное письмо, в котором говорилось о том, что не вся русская интеллигенция, подписалась бы под этим письмом. Под каким письмом подписались бы вы?
– Под вторым. Я ничего не имею против Владимира Владимировича. Он человек неистощимого обаяния, и если его сравнивать с предыдущим президентом, это человек, который работает на имидж страны, который никогда не будет по пьяни дирижировать оркестром, не пустится в танец. … С другой стороны, я понимаю, что в нашей стране президент – это не царь. Есть аппарат президента, и всё, что делает президент, это большая работа. Я не принадлежу ни к какой партии. Могу сказать, что Владимир Владимирович занимался восточными единоборствами, а там говорится: «Управляй, не совершая резких движений» - таков принцип правления Путина страной. Но говорить какие-то вещи против Михалкова, я тоже не могу. Потому что, именно он сказал, что Россия выживет не благодаря Москве, что Москва – это большая песочница, в которой играют взрослые детишки, что Россия выживет благодаря России, её малым городам.

В работы были использованы различные интервью с В.И Зинчуком

Комментарии

К этой статье пока нет комментариев. Станьте первым! У нас гости не могут комментировать статьи. Пожалуйста авторизуйтесь или зарегистрируйтесь, чтобы прокомментировать.

Свежие комментарии

Нормальная тема.

Читать

Талантливый человек талантлив во всём! Будь как Паша! А ещё ты можешь ...

Можно выбрать.

Ой, шутник.

https://priornews.ru/zastrojshhik-iz-hmao-sravnil-ufas-s-prestupnoj-gr...