КАТАЛОГ СТАТЕЙ.
Авто и Мото (2082)
Бизнес (6345)
Дом, семья, дети (4269)
Досуг и Юмор (674)
Еда (832)
Здоровье (3964)
Искусство (1676)
Компьютеры и Интернет (4285)
Мода, стиль (1655)
Наука (1634)
Образование (1346)
Общество (3045)
Окружающий мир (794)
Промышленноcть, оборудование (1974)
Связь (479)
Секс, любовь, отношения (960)
Спорт (935)
Справочная информация (270)
Страны, путешествия (1843)
Строительство и ремонт (7579)
Транспорт и логистика (467)
Творчество Кускуруцы далеко выше, чем малосуттеве противостояние двух культурных материков. В свою очередь, своей неподдельной силой она переводит дискуссионные акценты на другой, метафизический уровень. В конечном счете она помогает ответить на парализующее вопрос, который задают себе неравнодушные люди на рубеже тысячелетий. Этот вопрос связан с ощущением неопределенности и пресыщенности, которое наступило в культуре в целом.
Эмир Кустурица не привел культурной революции, потому что западный ум уже не требует никаких форм насилия над сознанием. Но для многих он стал прототипом режиссера следующего столетия.
В своем творчестве Эмир Кустурица подал модель исторически завершенного общества, осмыслив его историю в мифологическом представлении. Будучи культурно сознании до югославского общества, Кустурица расширил границы смыслового пространства до масштабов цивилизации и представил величественную и эмоционально пережитой картину возможного пути к апокалипсису человечества.
Великие художники стремятся объяснить мир, а не только воспроизводить его в доступной для них творческой плоскости. Надежный способ не стать предвзятым при этом - это прибегнуть к мифу, как к возможной реконструкции истории, в которой будут объединены дух и материя. Поэтому миф - это не бегство от реальности, а наоборот, попытка объяснить ее.
Остро переживая гибель Югославии, как единой для него духовно-культурной реалии Кустурица создает мифологину модель бытия человека конца двадцатого столетия, реализованы на теле южноевропейской общества.
Попробуем интерпретировать трех этапных фильмы Эмира Кустурицы - "Помнишь Долли Белл?", "Время цыган", "Подполье" - как три этапа мифологизации бытия. Попутно заметим, что особый интерес представляет анализ процесса киномышление режиссера в структурно-образном представлении, которое требует специального исследования.
Зарождения мифа. Сараево
Миф призван спасти человека от абсурда.
Абсурд возникает перед ней не в виде единственный стимул достижения равновесия в мире. Стремление избавиться дискомфортного ощущение абсурда заставляет человека создавать самодостаточные ценности, которые функционируют в рамках ее духовного тела. Чем абсурднее окружающей среды, тем совершеннее стремится стать собственная целостность. В конце человек начинает верить в иллюзию обустройства и уместности мира, который она создала и обнаруживает, что только это и важно.
"Где и ежесекундно я совершенствуюсь". В фильме Эмира Кустурицы "Помнишь Долли Белл?" Герой каждый раз повторяет эту фразу, только только предстанет перед ним угроза потерять осознание реальности собственных действий. Ему вполне хватает Сараево и самого себя, чтобы познавать мир. В этом замкнутом лабиринте каждый человек и каждая вещь служат объектами наблюдения. Сараево НЕ устное во времени: "Какое сегодня число? Неужели никто не знает какое сегодня число? »И дело в том, что никому это и не нужно. Реальность времени на этой территории меняется через мифологическую призму бытия.
Миф требует лишь "когда" и "где-то". Пусть это будут пятидесятые годы двадцатого столетия. Пусть действие происходит в Сараево. Пусть там живет коммунизм. Коммунизм питается наивностью и обособленность жителей, но это не мешает оставаться Сараеву темным и неприветливым городом (весь фильм снят в темных тонах). Идеи Маркса могут жить и в квартире с протекающей потолком, но от этого они не становятся реальными. "Надо сначала построить коммунизм в себе". Эта спасительная идея теряется среди подавляющего жизни и в следующих фильмах Кустурицы полностью заслоняет коммунизм как политически-социальную систему, приобретая веса общечеловеческого гуманизма.
Но и в "Долли Белл" Кустурица не политические ангажирован. Коммунизм для него лишь элемент декорации. Для режиссера важнее решить проблему духовной коммуникабельности человека, его открытости к миру. Для этого он перестраивает реальность пространства фильма, вводя фантастические элементы. Так к мифической действительности попадает гипноз, как инструмент совершенствования. "Люди занимаются гипнозом, чтобы изменить мир". Вот для чего нужна Кустурицы фантастика. Мир для режиссера - постоянный вызов, в преодолении которого утверждается человек. Мир должен стать объяснен, безабсурдним. Без элементов сверхъестественного его не поймешь и не преодолеешь. (То, что гипноз - это символ, станет ясно в следующих фильмах, где устойчивость человеческого духа вырастает до сверхприродной). Этому же служат перевоплощения в Кафки, мифический фольклор Гоголя и фантастическая реальность Кортасара. Гипноз в Кустурицы становится дополнительным измерением человека, шансом не стать абсурдной, не быть поглощенной действительностью. Поэтому мифологизация действительности начинается в Кустурицы из чувства абсурда. Это еще не сартровское страх, но и не фатализм Камю. Для Кустурицы это скорее постановка задачи. Которую он должен успеть решить.
Осмысленно мифа через эпос. Время цыган
"Цыгане - то". Примерно так объясняет выбор темы своего эпоса Кустурица. Структура фильма и его эстетическое решение не оставляют сомнения, что это "Одиссея" двадцатого столетия. И пусть не пугает нас то, что носителями служат цыгане: а они и здесь обычно хитрые и коварные. В то же время цыгане сохранили близость к природе и это позволило Кустурицы мифологизировать их судьбу, неприховуючы, что на самом деле он имеет в виду значительно более широкие горизонты человеческого духа.
Получив такой простор для фантазии, не предоставил бы, возможно, ни один другой анрод, Кустурица создал трагедию без фальши и сантиментов. Ирония - это форма индикации абсурда - только усиливает впечатление.
Герой здесь не совершенствует себя ежеминутно, зато мастерски владеет гипнозом, тогда как геой первого фильма только пытается этому научиться. В его короткой и блестящей жизни сжата вся многозначность бытия. Благодаря эпической форме Кустурица утвердил пантеистическое представление о мире, которое умирает вместе со вторым тысячелетием. Поэтому поэтика настолько органична в природе фильма, а музыкальное решение приобрело драматического размаха.
Именно в "Часе цыган" оказывается полифонический характер киномышление Кустурицы. Эпическое обобщение образов и символическое представление действительности дают возможность расширять смысловое звучание фильма. Это идеи борьбы добра и зла, греха и покаяния, стремительного течения времени и его отсутствие, авторское присутствие и полное отстраненность.
В "Часе цыган" Кустурица использует уже больше пространства - Боснию и немного Словению, очерчивая примерную территорию мифа. Теперь жизнь - от начала до конца с божьим гневом и благословение существует в таких пределах. В следующем фильме территория расширяется и занимает уже все жизненное пространство Югославии.
Разрушение мифа. Подполье
Жила-была страна Югославия. Когда-то давно. "Создавая" Подполье "или" Андеграуд "(другая версия названия фильма) Кустурица уже понимал, что становится летописцем погибшего мира. Это оказалось для него неожиданностью, потому что в предыдущих ленты не прослеживалось апокалиптических мотивов. Кустурица болеет за миром, имя которому единственная Югославия. В фильме он обнаружил ее достаточность. Во втором - универсальность, в третьем - бренность. Можно понять боль певца, который завершив эпос, еще раз разрушил его. На этот раз уже в себе.
Именно в "подполье" действительность и абсурд полностью смешиваются. Человеку не помогла сверхъестественность. Героическая стойкость духа розчавлюеться всесильным абсурдом.
Потерпев крах идей и мечтаний, связанных с Югославией, Кустурица обнаруживает рентгеновскую здитнисть проникать в сущность предметов. Его война - величественная и банальная одновременно лишена пафоса. Его герои - эпические и смешные одновременно, а отчасти лицемерны, его "подпольщики" - "дети природы" (последние "цыгане") изуродованные абсурдом, наивные и обманутые.
Образ подполья в мифологическом представлении - одно из самых универсальных отражений войны в кинотворчества. Победа человеческого сопротивления силам, которые разрушают генетически однозначен, а потому бесценный личный мир, постепенно приобретает гротескные формы и в конце превращается в безжалостную хаотичную силу, которая уничтожает саму Югославию. Фактически, война -это борьба с ветряными мельницами и имеет смысл пока человек осознает ее как борьбу за себя. Как только она увидит в ней что-то другое (что это действительно ветряки, например) она впадает в неудержимую соблазн вмешательства. А это приводит к разрушению, что становится толчком к новому оборота абсурдного колеса войны. Война - это орудие разрушительного начала, а зло - его первопричина. Зло абсурдом, противостоит первичном добру. Абсурд существует как стимул к моральной устойчивости. И для Кустурицы он неприемлем. Недаром в заключение фильма он оживляет всех персонажей. Примиряет и отправляет на обломке земли куда в океан. Для Кустурицы миф - одушевленное творчеством представления действительности. Поэтому "была когда-то страна Югославия". И сейчас она плавает где-то в бескрайних просторах мирового океана истории.
Между тем Кустурица преодолел в себе кризис, вызванный разрушением мифов, и продолжает снимать в эмиграции. Однако географической, а скорее, культурной, продолжая творить мысленные модели совершенных обществ, выбрав базовой культуру народ, который менее привел к разрушению мифа о его Югославию. Его "Белый кот. Черная кошка "- опять о цыган.
Спасибо за подготовку статьи портал kinospace.ru
